осторожнотаместьутки!- Вставай, Изу-уру, утро наступило, - шепнул Гин насмешливо, сдвигая вбок блондинистую челку. Изуру открыл глаза и задумчиво посмотрел в окно на стоящее в зените солнце.
- Правда, тайчо?
Тот обернулся и почесал в затылке.
- Нууу, некоторое время назад наступило же. В любом случае, мы идем гулять.
Возразить оказалось нечего, так что лейтенант, скривившись незаметно по вполне понятной причине болезненного характера, поднялся с дивана. Тайчо, следуя своей вчерашней угрозе, настоял на том, что без гигая гулять никак - «Низзя!» - а потому вышли они не спеша. Благо, времени все-таки хватало.
Первым делом отправились в парк. Кататься на лошади Изуру, к великому изумлению капитана, почему-то отказался. Равно как и на карусели с какими-то лебедями-единорогами-пегасами. Зато вполне радостно пошел на колесо обозрения.
Закрытая железная кабинка с огромными окнами чуть покачивалась от движения. Лейтенант в предвкушении смотрел в окно, пока они не поднялись над крышей кассовой будочки. А потом Гин подсел поближе. Совершенно без задней мысли! И совершенно случайно положил руку не на свое колено. А то, что потом Изуру придушенно возмущался на тему тайчо-прекратите-тут-же-люди-вокруг-нельзя-не-надо-уберите-руки-караул-насилуют-спасите, так это он подумал совсем не то, что надо, да да. А когда кабинка, описав круг, вернулась вниз, и девушка подошла открыть им дверь, Гин вручил ей еще два билета, которые специально спрятал от подозрительного лейтенанта. И он совсем не виноват, что после второго круга Изуру, под хихиканье все понявшей работницы аттракциона, вышел весь красный и растрепанный. Наверное, ветер все… Да, определенно, ветер.
Дальше Гину захотелось мороженого. И Изуру тоже захотелось, как ни странно. А у ближайшего мороженщика осталось, как назло, всего одно. Грустно поискав взглядом вокруг, Изуру решил, что одного на двоих вполне должно хватить. Довольный тайчо тут же нашел уединенную беседку – «ну как же, Изу-уру, а если кто увидит, как мы одно мороженое едим? Ты представляешь, что о нас подумают?» - куда своего наивно лейтенанта и затащил. А мороженое само размазалось у Изуру по щеке. И на грудь тоже само капнуло. Жарко, вот и тает… Все вполне естественно, да. И нечего так отбиваться, Изу-уру, тайчо всего лишь беспокоится о твоем внешнем виде.
Спихнув остатки подтаявшего мороженого Гину, потому что совсем уж не прилично так вместе его есть, Изуру ретировался на самый край лавочки и с опаской наблюдал за довольным капитаном. Потом, с облегчением вздохнув, согласно кивнул на предложение пойти куда-нибудь еще. Вполне наивно, собственно говоря. Потому что он бы с огромным удовольствием сжег снимки из фотокабинки, куда затащил его коварный лис, но тот предусмотрительно схапал их себе.
Пожалуй, кормление уточек в реке не должно было таить в себе никакой опасности. Задумчиво глядя на поблескивающую в лучах нового заката воду, Изуру чуть улыбался и бросал хлеб суетящимся и толкающимся птицам. А Гин так же задумчиво смотрел на него и молчал. А потом взял и совершенно случайно уронил его в воду. И с криком «не бойся, я спасу тебя!» прыгнул следом, громко хохоча.
Они сидели на берегу и обтекали. Гин все еще немного смеялся, а Изуру сердито хмурился.
- Нам скоро возвращаться, тайчо. Ну как мы мокрые-то…
- А мы скажем, что пустые в воде прятались, и никто ничего против не скажет.
- А когда хоть точно назад? – глупость, конечно, несусветная, но тайчо никто переспрашивать не будет, так что и такая отмазка сойдет.
- Через час где-то. Да ты не волнуйся, Изу-уру, мы к тому времени высохнем уже, - жизнерадостно заверил капитан.
- Главное до этого не простыть… - буркнул Изуру неслышно, но от кицунэ-то ничего не ускользнет!
Гигаи оставили лежать в кустах, чтоб никто не увидел. Гин сложил их в обнимочку, полюбовался немного и вернулся на берег к лейтенанту. Тот смотрел на догорающие угли гаснущей вечерней зари. И совсем не ожидал быть поваленным на землю.
- Что? Тайчо, что вы?..
Настойчивые губы не дали ему договорить, по-хозяйски требуя все внимание и затыкая рот поцелуем. Властно лаская, рука скользнула вдоль тела, и то предательски отозвалось, выгнувшись навстречу. Закусив губу, Изуру оттолкнул Гина от себя, зашипев.
- Да что такое вы весь день творите! Мы же посреди парка, тут люди ходят.
- Изу-уру, нас никто не видит, - уперевшись рукой в грудь, тайчо прижал его к земле и внимательно скользнул взглядом по лицу, хищно улыбаясь. – а знаешь…
Нет, он не знает. И не хочет знать. А хочет вот сейчас оказаться где-нибудь еще, подальше отсюда. Но капитан уже придумал что-то, он уже поднялся с земли, дернув Изуру вслед за собой, прижав к себе, а потом…
Они стоят на мосту. Руки Изуру прижаты к перилам и не вырваться. Одежда сброшена и лежит под ногами. Глаза стыдливо опущены. Испуганно-часто вздымается грудь. И льется тихий журчащий шепот.
- Видишь всех этих людей, Изу-уру? Видишь их? Для них нас нет, они не видят нас, - чуть ближе, совсем немного, но сбивается дыхание. – не видят, совсем. И их нет. Для тебя их нет, понял? – еще чуть ближе. – тут ты и я. И сейчас ты только мой, Изу-уру. Только мой, - совсем вплотную, вжимая в перила спиной, прижимаясь и обжигая. – перед тобой только я…
Да, тайчо. Никого. Вокруг совсем никого. Есть только пристальный взгляд сощуренных глаз. Только эти тонкие шепчущие губы, которые непременно нужно целовать, прямо сейчас нужно. И стройное обманчиво-хрупкое тело, которое так близко. И руки так горячо сжимают, скользя по коже, гладя, ненароком оставляя царапины и синяки. И обхватить-обнять в ответ, потому что как иначе, когда так хочешь, и прижаться еще плотнее, уже без стеснения жадно впиваться губами в губы, часто дыша и роняя тихие стоны, кусая в каком-то порыве-исступлении. И послушно закинуть ногу на бедра, повинуясь руке, и снова стонать, как же медленно он растягивает, специально дразнит…
- Тайчо, пожалуйста!
Усмехается.
- Ты помнишь, что я вчера говорил?
Помнит, конечно.
- Гин, прошу тебя… - выдохнул совсем тихо, чуть задев губами мочку уха. И резко подается вперед, входит рывком с тихим шипением, хватает за волосы и притягивает к себе, кусая губы и ловя тихий вскрик. С наслаждением вбивается в податливое тело, срывая новые и новые стоны, прижимая и до боли сжимая пальцы на талии. И проводит по губам языком, оторвавшись, чуть наклоняется и прижимается губами к шее, вбирая кожу и прикусывая. И горячо, быстро, еще быстрее. На всю длину входит, раз за разом, и Изуру чуть закатывает глаза, почти крича, хрипло дыша и сильнее раскрываясь, ему, желанному такому, такому любимому… Гин уже еле сдерживает рвущиеся стоны и закусывает губу, но не помогает, и вновь впивается в приоткрытые припухшие губы, так жадно принимающие, отвечающие…
- Да, Изу-уру!..
***
Растрепанная черная макушку и ананасно-алый хвост спешно удалялись от реки.
- Ты что-нибудь видел?
Хвост качнулся в отрицательном махании головой.
- Вот и я не видел. И нас здесь не было вообще… Сроду никогда.
***
Уже одевшись, они лежат на берегу и смотрят в звездное небо.
- Знаешь, Изу-уру… Кажется о нас забыли, - философская пауза. – Ну, куда завтра пойдем?
- А может все-таки домой?..