Fuck your obsession, I don't need that shit
вот полнейшее няняня и мимими! кинул я на фикбучок некую неприличную писанинку, которую ранее скрывал по требованию драгоценного напарничка. теперь сижу и умиляюсь, ибо мне там написали одну большую и приятную няшность. таки не подозревал в себе такой любви к комплиментам х) хотя душа жаждет успеха, это да, иначе б я так много словарного бреда из себя не выдавал... но это все не суть! я щастлив и я иду спать. уняня, товарищи!
з.ы. больше часа читал на просторах интернета цитаты Раневской. хорошо пошло х)
з.ы.ы. кстати, да. дублирую же Оо
Фэндом: Dogs
Персонажи: Хайне/Бадо\псина
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Даркфик
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, Групповой секс
drug
вот теперь можно и спать^^
з.ы. больше часа читал на просторах интернета цитаты Раневской. хорошо пошло х)
з.ы.ы. кстати, да. дублирую же Оо
Фэндом: Dogs
Персонажи: Хайне/Бадо\псина
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Даркфик
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, Групповой секс
drug
Мерно капает вода по листу металла. Звук гулко разносится по развалинам заброшенного дома, практически лишенного крыши. Только ободранные стены зияют пустыми глазницами выбитых окон. Ты вглядываешься в них, надеясь, что тебя не заметят. Ты прячешься, затаивая дыхание, стараясь скрыть даже стук сердца, чтобы никто не мог уловить и слабый намек твоего присутствия. Бесполезно.
Когда тебя поймали, ты не сопротивлялся, так только хуже. Строить из себя мимокрокодила тоже не было смысла: случайные прохожие в такие места не заглядывают. Оставалось надеяться на пса. Или на легкую смерть. Хотя неизвестно, что из этого надежнее. В руках у одного из подонков блеснула игла, в следующую секунду тебе в руку вкатали знатную дозу какой-то химии. Пару минут спустя тебя уже накрыло, пустив вокруг бешеный калейдоскоп неведомой хрени, а по ушам проехав автоматной очередью в дуэте с пресловутой мадам Баттерфляй. В коротких отрывках между волнами прихода ты видел кулак, врезающийся в твое собственное лицо, чувствовал резкие вспышки боли от кончиков пальцев до кончиков волос, словно волосы тоже могут чувствовать. Что причиняло эту боль, ты не понимал, но вместе с мукой она приносила приебнутый кайф, выворачивающий наизнанку и пронизывающий, словно по освежеванному телу прямо в нервы и в мозг.
В одно из возвращений в сознание ты заметил в дверях перекошенную рожу песы, который тут же рванул в кучу обдолбышей, сметая их с пути, разрывая в клочья и… что было дальше ты уже не видел, вновь накрытый ядовитой радугой, разливающейся под горящими веками. Реки плавящейся карамели уносили тебя одновременно в четыре стороны, на север-юг-запад-восток, не по кускам, но вытягивая тело до неимоверной длины, вытягивая в тонкие нити, переламывая, перемалывая кости-суставы, сминая в текучую массу и растворяя в себе.
Внезапно ты приходишь в себя, словно от удара электрошоком. В ушах застыла карамель, она же застилает взгляд, мешая разобрать, что творится перед тобой и почему ты так отчаянно хочешь бежать сломя голову. Уже пару секунд спустя ты снова видишь, но паника не проходит и лишь усиливается, когда ты осознаешь, что песа слетел с катушек и уже практически дорвал всех в комнате, а раз так, то скоро примется и за тебя.
Кажется, кто-то из ублюдков, схвативших тебя, решил перед смертью искупить хоть один из своих грехов. Твои руки развязаны, но чтобы освободить остальное нужно время, а его нет, его совсем нет. Срывая ногти, в кровь стесывая руки и щиколотки, ты рвешь веревки и одним пьяным прыжком срываешься с места, в последнюю секунду пролетаешь мимо съехавшего андеда, петляя и уносясь в неизвестном тебе самому направлении, только бы успеть подальше. Последний из захватчиков у тебя за спиной издает предсмертный вопль, и начинается новая охота. За тобой.
Ты практически добегаешь до перекрестка, слыша все приближающийся хрип пса позади, спиной практически чувствуя подбирающиеся к тебе руки, изломанные нервной судорогой желания разорвать тебя, как всех предыдущих, но тут из-за поворота впереди возникает Хайне, задумчиво подбрасывающий парабеллум. Когда ваши взгляды пересекаются, исчезает наивно мелькнувшая у тебя надежда на то, что все закончилось. Еще через мгновение Хайне бросается к тебе, и охота продолжается уже с двух сторон.
Ты ныряешь в ближайший переулок и несешься по нему, слепо веря, что впереди тебя не ждет тупик. В этот раз тебе везет, хотя сложно назвать везением побег от сразу двух песьих морд, разделившихся на разные тела, и все же ты скрываешься во дворах, оставив обоих далеко позади. Но ты не прекращаешь бежать, время от времени чувствуя головокружение и предательскую слабость от гребаного зелья, никак не покидающего твою кровь. Наконец сил не остается вовсе, и ты наудачу вносишься в заброшенную развалину, тут же прячась под ворох тряпья в углу. Ты еще пытаешься держаться, но головокружение накрывает новой волной, и ты опять теряешь сознание, ускользая от мира к огненным завихрениям в голове и полету в брызгах пенного водопада.
Когда ты приходишь в себя, заходящее солнце пробивается внутрь, поджигая пол своим агонирующим светом. Мерно капает вода по листу металла. Звук гулко разносится по развалинам заброшенного дома, практически лишенного крыши. Только ободранные стены зияют пустыми глазницами выбитых окон. Ты вглядываешься в них, надеясь, что тебя не заметят. Ты прячешься, затаив дыхание, стараясь скрыть даже стук сердца, чтобы никто не мог уловить и слабый намек твоего присутствия. Бесполезно.
Оба они мелькают то в одном, то в другом оконном проеме, постепенно приближаясь к двери. Как бы ты ни таился, они идут за тобой, словно на запах твоей крови. На запах твоего ужаса.
Ты зажмуриваешься и ждешь, когда все случится. Тишина, прерываемая только звуком падающих капель, давит на уши. Сознание делает попытку снова улетучиться, но все же ты не успеваешь сбежать даже так. Жесткая рука срывает тряпье, под которым ты прячешься, и вздергивает тебя за волосы. Болезненно щурясь, ты вглядываешься в одинаково перекошенные, одинаково бешеные, совершенно одинаковые лица, словно песа внезапно обзавелся доппельгангером, но вместо собственной смерти решил убить тебя. А это намерение – единственное, что читается в оскалах, перекосивших их губы. Скорее бы они закончили…
Псина рвется к твоей глотке, чтобы покончить с этим сразу и наверняка, но его останавливает рука андеда. Огрызаясь, неохотно пес замирает на секунду и тут же впивается вместо горла в плечо, упоенно рыча от крови, разлившейся во рту. По нервам снова бьет, словно от недавней химии, все вокруг начинает кружиться, расцветая кляксами всего спектра, а ты орешь, то ли от боли, то ли от нового прихода взорвавшего голову и все тело, разбившего на молекулы и миллиарды крошечных рыжиков. Тебя швыряет в стены, ты истекаешь кровью, не замечая этого, ты извиваешься, сумасшедше бросаясь на этих двух псин, дичая, сам уже походишь на животное, но бросаешься на них, во внезапном недостатке ощущений, в недостатке прикосновений и жара, чем сильнее – тем лучше. Ты даже не успеваешь понять, когда твой рот заполняет острый властный язык одного из альбиносов, а сам ты оказываешься на земле, подмятый тяжестью сразу двух тел. Потом лишь изредка приходит боль от кожи, раздираемой жадными рывками и безжалостными укусами, и мелькают вспышки прямо в голове, внутри все разрывается от неслаженных и бешеных толчков, а тело горит от боли и наслаждения. Оно все же берет верх над всем остальным, щедро сдобренное наркотой, действие которой все никак не желает заканчиваться. Тебя ломает сильнее и сильнее, из надсаженного горла рвется только хриплое бульканье, воздуха практически нет, как и крови, которая уже практически топит тебя, заливая единственный глаз. Заливая дикие перекошенные лица твоих посмертных партнеров, больше не ограничивающих себя нежностями, вроде простых укусов, уже отрывающих при каждом из них кусок тебя, словно на память о прекрасном трахе. Ты уже не чувствуешь ничего, кроме ебанного калейдоскопа в полумертвом мозгу и подкатывающего оргазма, с запоздалым любопытством пытаясь угадать, что доберется до тебя раньше. Потом, дернувшись в последний раз, ты кончаешь, запрокинув голову, и песьи зубы смыкаются на таком желанном горле.
Открыв глаз, ты с удивлением шевелишь руками. Потом ногами. И те, и другие обездвижены, ты все еще привязан к стулу, но это неважно. Ты все еще жив, а пес рвет и мечет всего в паре метров от тебя, добивая остатки уебанов, посмевших захватить его собственность. Вскоре стихает предсмертный хрип последнего из них, и ты замираешь на своем стуле, пытаясь не дышать. Алые глаза псины оборачиваются к единственному живому существу в комнате.
Когда тебя поймали, ты не сопротивлялся, так только хуже. Строить из себя мимокрокодила тоже не было смысла: случайные прохожие в такие места не заглядывают. Оставалось надеяться на пса. Или на легкую смерть. Хотя неизвестно, что из этого надежнее. В руках у одного из подонков блеснула игла, в следующую секунду тебе в руку вкатали знатную дозу какой-то химии. Пару минут спустя тебя уже накрыло, пустив вокруг бешеный калейдоскоп неведомой хрени, а по ушам проехав автоматной очередью в дуэте с пресловутой мадам Баттерфляй. В коротких отрывках между волнами прихода ты видел кулак, врезающийся в твое собственное лицо, чувствовал резкие вспышки боли от кончиков пальцев до кончиков волос, словно волосы тоже могут чувствовать. Что причиняло эту боль, ты не понимал, но вместе с мукой она приносила приебнутый кайф, выворачивающий наизнанку и пронизывающий, словно по освежеванному телу прямо в нервы и в мозг.
В одно из возвращений в сознание ты заметил в дверях перекошенную рожу песы, который тут же рванул в кучу обдолбышей, сметая их с пути, разрывая в клочья и… что было дальше ты уже не видел, вновь накрытый ядовитой радугой, разливающейся под горящими веками. Реки плавящейся карамели уносили тебя одновременно в четыре стороны, на север-юг-запад-восток, не по кускам, но вытягивая тело до неимоверной длины, вытягивая в тонкие нити, переламывая, перемалывая кости-суставы, сминая в текучую массу и растворяя в себе.
Внезапно ты приходишь в себя, словно от удара электрошоком. В ушах застыла карамель, она же застилает взгляд, мешая разобрать, что творится перед тобой и почему ты так отчаянно хочешь бежать сломя голову. Уже пару секунд спустя ты снова видишь, но паника не проходит и лишь усиливается, когда ты осознаешь, что песа слетел с катушек и уже практически дорвал всех в комнате, а раз так, то скоро примется и за тебя.
Кажется, кто-то из ублюдков, схвативших тебя, решил перед смертью искупить хоть один из своих грехов. Твои руки развязаны, но чтобы освободить остальное нужно время, а его нет, его совсем нет. Срывая ногти, в кровь стесывая руки и щиколотки, ты рвешь веревки и одним пьяным прыжком срываешься с места, в последнюю секунду пролетаешь мимо съехавшего андеда, петляя и уносясь в неизвестном тебе самому направлении, только бы успеть подальше. Последний из захватчиков у тебя за спиной издает предсмертный вопль, и начинается новая охота. За тобой.
Ты практически добегаешь до перекрестка, слыша все приближающийся хрип пса позади, спиной практически чувствуя подбирающиеся к тебе руки, изломанные нервной судорогой желания разорвать тебя, как всех предыдущих, но тут из-за поворота впереди возникает Хайне, задумчиво подбрасывающий парабеллум. Когда ваши взгляды пересекаются, исчезает наивно мелькнувшая у тебя надежда на то, что все закончилось. Еще через мгновение Хайне бросается к тебе, и охота продолжается уже с двух сторон.
Ты ныряешь в ближайший переулок и несешься по нему, слепо веря, что впереди тебя не ждет тупик. В этот раз тебе везет, хотя сложно назвать везением побег от сразу двух песьих морд, разделившихся на разные тела, и все же ты скрываешься во дворах, оставив обоих далеко позади. Но ты не прекращаешь бежать, время от времени чувствуя головокружение и предательскую слабость от гребаного зелья, никак не покидающего твою кровь. Наконец сил не остается вовсе, и ты наудачу вносишься в заброшенную развалину, тут же прячась под ворох тряпья в углу. Ты еще пытаешься держаться, но головокружение накрывает новой волной, и ты опять теряешь сознание, ускользая от мира к огненным завихрениям в голове и полету в брызгах пенного водопада.
Когда ты приходишь в себя, заходящее солнце пробивается внутрь, поджигая пол своим агонирующим светом. Мерно капает вода по листу металла. Звук гулко разносится по развалинам заброшенного дома, практически лишенного крыши. Только ободранные стены зияют пустыми глазницами выбитых окон. Ты вглядываешься в них, надеясь, что тебя не заметят. Ты прячешься, затаив дыхание, стараясь скрыть даже стук сердца, чтобы никто не мог уловить и слабый намек твоего присутствия. Бесполезно.
Оба они мелькают то в одном, то в другом оконном проеме, постепенно приближаясь к двери. Как бы ты ни таился, они идут за тобой, словно на запах твоей крови. На запах твоего ужаса.
Ты зажмуриваешься и ждешь, когда все случится. Тишина, прерываемая только звуком падающих капель, давит на уши. Сознание делает попытку снова улетучиться, но все же ты не успеваешь сбежать даже так. Жесткая рука срывает тряпье, под которым ты прячешься, и вздергивает тебя за волосы. Болезненно щурясь, ты вглядываешься в одинаково перекошенные, одинаково бешеные, совершенно одинаковые лица, словно песа внезапно обзавелся доппельгангером, но вместо собственной смерти решил убить тебя. А это намерение – единственное, что читается в оскалах, перекосивших их губы. Скорее бы они закончили…
Псина рвется к твоей глотке, чтобы покончить с этим сразу и наверняка, но его останавливает рука андеда. Огрызаясь, неохотно пес замирает на секунду и тут же впивается вместо горла в плечо, упоенно рыча от крови, разлившейся во рту. По нервам снова бьет, словно от недавней химии, все вокруг начинает кружиться, расцветая кляксами всего спектра, а ты орешь, то ли от боли, то ли от нового прихода взорвавшего голову и все тело, разбившего на молекулы и миллиарды крошечных рыжиков. Тебя швыряет в стены, ты истекаешь кровью, не замечая этого, ты извиваешься, сумасшедше бросаясь на этих двух псин, дичая, сам уже походишь на животное, но бросаешься на них, во внезапном недостатке ощущений, в недостатке прикосновений и жара, чем сильнее – тем лучше. Ты даже не успеваешь понять, когда твой рот заполняет острый властный язык одного из альбиносов, а сам ты оказываешься на земле, подмятый тяжестью сразу двух тел. Потом лишь изредка приходит боль от кожи, раздираемой жадными рывками и безжалостными укусами, и мелькают вспышки прямо в голове, внутри все разрывается от неслаженных и бешеных толчков, а тело горит от боли и наслаждения. Оно все же берет верх над всем остальным, щедро сдобренное наркотой, действие которой все никак не желает заканчиваться. Тебя ломает сильнее и сильнее, из надсаженного горла рвется только хриплое бульканье, воздуха практически нет, как и крови, которая уже практически топит тебя, заливая единственный глаз. Заливая дикие перекошенные лица твоих посмертных партнеров, больше не ограничивающих себя нежностями, вроде простых укусов, уже отрывающих при каждом из них кусок тебя, словно на память о прекрасном трахе. Ты уже не чувствуешь ничего, кроме ебанного калейдоскопа в полумертвом мозгу и подкатывающего оргазма, с запоздалым любопытством пытаясь угадать, что доберется до тебя раньше. Потом, дернувшись в последний раз, ты кончаешь, запрокинув голову, и песьи зубы смыкаются на таком желанном горле.
Открыв глаз, ты с удивлением шевелишь руками. Потом ногами. И те, и другие обездвижены, ты все еще привязан к стулу, но это неважно. Ты все еще жив, а пес рвет и мечет всего в паре метров от тебя, добивая остатки уебанов, посмевших захватить его собственность. Вскоре стихает предсмертный хрип последнего из них, и ты замираешь на своем стуле, пытаясь не дышать. Алые глаза псины оборачиваются к единственному живому существу в комнате.
вот теперь можно и спать^^
@темы: за жисть, долбанное твАрчество, песья жисть, бредоносная оса