Будем веселиться!

Gaudeamus igitur,
Iuvenes dum sumus;
Post iucundam iuventutem,
Post molestam senectutem
Nos habebit humus,
Nos habebit humus.


Ubi sunt, qui ante nos
In mundo fuere?
Vadite ad superos,
Transite ad inferos,
Ubi iam fuere,
Ubi iam fuere.


Vita nostra brevis est,
Brevi finietur;
Venit mors velociter,
Rapit nos atrociter;
Nemini parcetur,
Nemini parcetur.


Vivat academia,
Vivant professores,
Vivat membrum quod libet,
Vivant membra quae libet;
Semper sint in flore,
Semper sint in flore.


Vivat et respublica
Et qui illam regit,
Vivat nostra civitas,
Maecenatum caritas,
Quae nos hic protegit.


Vivant omnes virgines,
Faciles, formosae,
Vivant et mulieres,
Tenerae, amabiles,
Bonae, laboriosae.


Pereat tristitia,
Pereant osores,
Pereat diabolus
Quivis antiburschius,
Atque irrisores.

Перевод:

Итак, будем веселиться
пока мы молоды!
После приятной юности,
после тягостной старости
нас возьмет земля.

Где те, которые раньше нас
жили в мире?
Подите на небо,
перейдите в ад,
где они уже были.

Жизнь наша коротка,
скоро она кончится.
Смерть приходит быстро,
уносит нас бесжалостно,
никому пощады не будет.

Да здравствует университет,
да здравствуют профессора!
Да здравствует каждый член его,
да здравствуют все члены,
да вечно они процветают!

Да здравствуют все девушки,
ласковые, красивые!
Да здравствуют и женщины,
нежные, достойные любви,
добрые, трудолюбивые!

Да здравствует и государство,
и тот, кто им правит!
да здравствует наш город,
милость меценатов,
которая нам здесь покровительствует!

Да исчезнет печаль,
да погибнут ненавистники наши,
да погибнет дьявол,
все враги студентов
и смеющиеся над ними!

---

хомяк я, хомяк =_=

Результаты теста
Какой ты хомяк

Пройти тест

Вы-хомяк беспредельщик!

Вы-хомяк беспредельщик!

Такого несносного хомяка еще поискать нужно! Вы без каких либо угрызений совести обоссыте всю клетку и раскидаете игрушки купленные хозяевами. Почему? Да потому что Вам этого хочется, и других причин не должно быть. Вы сам себе хозяин, и то что Вы сидите в клетке, лишь временная мера перед Вашим побегом на свободу.

Самые веселые тесты на FunnY-TeSTs

Нажми на Йоду, чтобы задать вопрос по тесту.

@темы: тестики

---

оччертзабылжесюдакинуть =_____=

кровякаместаминечитайтелучшеидитесовершатьаморальныедействиясгусями

Тихо закрывается входная дверь. Далеко за полночь, и он должен уже давно спать. Поэтому не разбудить. Ни в коем случае не разбудить сейчас.
Он и правда спит. Спокойно лежит на диване, мирно-мерно дышит, медленно вздымая грудную клетку, раз-два, раз-два, тик-так… Сумасшедшие часы дыхания-жизни.
Осторожные беззвучные шаги. Присесть на диван. Нет, так не пойдет. Сесть на него, верхом, пока он не очухался ото сна, мягко положить руки на шею, а потом резко и сильно сдавить.
Видишь, как распахиваются непонимающе глаза, как расширяется в коротком испуге зрачок, а потом все успокаивается. Он смотрит равнодушно, как ты сжимаешь руки на его горле, душишь, кривишься зло, сдуваешь мешающие волосы с лица, он тихо трясется, задыхаясь, но все равно просто смотрит молча, не мешает, это не нужно, это глупо, суетиться зачем-то, будь, что будет, как и всегда. Раз-два, раз-два, тик-так, тик-так-тик-так-тиктактиктак!.. тик… Сердце тоже часы. И эти часы тоже остановились сейчас.
Его лицо было холодным до этого. Оно еще холоднее сейчас. Бледное в холодном свете луны, бледное в этой кажущейся смерти. Сейчас. Скоро.
Тик… тик.. Тик. Так. Тик-так.
Выгнулся под тобой, вдыхая резко. Так же выгнулся, как от оргазма бывало. Все бывало. Всякое.
Открыл глаза, блеснув алым, приоткрылся рот сказать что-то. Не даешь говорить, не хочешь отвечать что-то, объяснять. Жив и ладно. Жадно целуешь, кусая бледные губы, пока не начинает отвечать, наконец. Сжимаешь пальцы на плече, упираясь, второй рукой расстегивая, срывая пуговицы, сдирая одежду, как кожу, с него, с себя, приникаешь горячим телом к этому, холодному, его и убивать не надо, чтоб как мертвяк был. Он тянет руки, притягивает, прижимает, вжимает, языком лаская язык, проникая глубоко в рот, целует, греет, холодный этот.
Отрываешься, кусаешь за плечо, прокусив и почувствовав привкус крови. Усмехаешься и чуть отодвигаешься, демонстрируя окровавленные губы. На нем-то уже заросло к этому моменту. А ты слизываешь кровь и смотришь с легким любопытством. Потом опускаешь руку, скользнув между ног, грубо раздвигаешь колени и резко входишь, не готовя, не растягивая, не смазывая ничем, без предупреждения просто вбиваешься в него, выбивая сиплый вскрик из глотки. Запрокидывает голову на мгновение, а потом снова смотрит на тебя, усмехаясь хитро и плотоядно, облизывает призывно губы и чуть стонет, подаваясь бедрами вперед. Широко улыбаешься, вот он, проснулся, наконец, бледнятина чертова, и быстро, резко, рвано двигаешься, толкаешься грубо, а он стонет, вторит каждому движению, выгибается на диване, закусывая губу от удовольствия, и вскриками разбудит, наверное, всех соседей, но это похуй, они уже привыкнуть должны. Наклоняешься и кусаешь его вновь до крови, и только еще сильнее возбуждается, еще больше просит, кажется, на части разрежь его, а он все еще тебя хотеть будет, изврат бешеный. Притягивает снова, царапает спину-плечи-грудь-кудадостанет и слизывает капельки своей крови с твоих губ. Все быстрее и быстрее ебешь его, пока такой, живой, горячий, псина похотливая, гребаный озабоченный придурок, Хааайн… И горячо на животе растекается, так же горячо сам в него кончил, и прокусил напоследок губу, размазывая кровь, целуя.
Он притянул и обнял, укладывая головой на грудь. Зевнув устало, поинтересовался.
- Нэээ, рыж. А что случилось-то?
- Да кошмар просто. Сигареты потерял.
- Ааа. Возьми там на столе потом.
- Сука, а раньше нельзя было сказать?!

@музыка: Placebo - Fuck U

@настроение: ааатамвсеитакпонятно

@темы: долбанное твАрчество, песья жисть, бредоносная оса

---

внезапнэОо

есть белый. он лежит на нижней полочке и блестит. свет скользит по его круглым бокам, по гладкой поверхности, тонким соединениям, отражается и тонет сам в себе, в своей холодности и холодности белого.
а есть еще черный. на верхней полке он машет головой, оглядывая владения, свои и чужие. от черного не идет блеска, свет теряется в его бархатной поверхности, теряется в пространстве и времени, просто теряется и обратно уже не возвращается. и черный качается радостно на тонких ножках, потому что поймал свет. черный и белый изредка смотрят друг на друга. изредка, потому что иначе приходится признавать существовние другого. а так...
- вот это мои владения там, вверху, но вы не смотрите, там ничего интересного.
- да, там внизу тоже моя территория, но что туда смотреть, а вот что я покажу вам здесь...
они не признают друг друга и не видят, просто потому что. им не хочется. так им хочется. так вот получилось. так получилось, что жемчужины были белые-белые. так получилось, что розы были черные-черные.

@музыка: let's follow the cops back home, сука

@темы: бредомысленная хрень, что нельзя читать, бредоносная оса

---

продолжениече) каконигуляли

осторожнотаместьутки!

- Вставай, Изу-уру, утро наступило, - шепнул Гин насмешливо, сдвигая вбок блондинистую челку. Изуру открыл глаза и задумчиво посмотрел в окно на стоящее в зените солнце.
- Правда, тайчо?
Тот обернулся и почесал в затылке.
- Нууу, некоторое время назад наступило же. В любом случае, мы идем гулять.
Возразить оказалось нечего, так что лейтенант, скривившись незаметно по вполне понятной причине болезненного характера, поднялся с дивана. Тайчо, следуя своей вчерашней угрозе, настоял на том, что без гигая гулять никак - «Низзя!» - а потому вышли они не спеша. Благо, времени все-таки хватало.
Первым делом отправились в парк. Кататься на лошади Изуру, к великому изумлению капитана, почему-то отказался. Равно как и на карусели с какими-то лебедями-единорогами-пегасами. Зато вполне радостно пошел на колесо обозрения.
Закрытая железная кабинка с огромными окнами чуть покачивалась от движения. Лейтенант в предвкушении смотрел в окно, пока они не поднялись над крышей кассовой будочки. А потом Гин подсел поближе. Совершенно без задней мысли! И совершенно случайно положил руку не на свое колено. А то, что потом Изуру придушенно возмущался на тему тайчо-прекратите-тут-же-люди-вокруг-нельзя-не-надо-уберите-руки-караул-насилуют-спасите, так это он подумал совсем не то, что надо, да да. А когда кабинка, описав круг, вернулась вниз, и девушка подошла открыть им дверь, Гин вручил ей еще два билета, которые специально спрятал от подозрительного лейтенанта. И он совсем не виноват, что после второго круга Изуру, под хихиканье все понявшей работницы аттракциона, вышел весь красный и растрепанный. Наверное, ветер все… Да, определенно, ветер.
Дальше Гину захотелось мороженого. И Изуру тоже захотелось, как ни странно. А у ближайшего мороженщика осталось, как назло, всего одно. Грустно поискав взглядом вокруг, Изуру решил, что одного на двоих вполне должно хватить. Довольный тайчо тут же нашел уединенную беседку – «ну как же, Изу-уру, а если кто увидит, как мы одно мороженое едим? Ты представляешь, что о нас подумают?» - куда своего наивно лейтенанта и затащил. А мороженое само размазалось у Изуру по щеке. И на грудь тоже само капнуло. Жарко, вот и тает… Все вполне естественно, да. И нечего так отбиваться, Изу-уру, тайчо всего лишь беспокоится о твоем внешнем виде.
Спихнув остатки подтаявшего мороженого Гину, потому что совсем уж не прилично так вместе его есть, Изуру ретировался на самый край лавочки и с опаской наблюдал за довольным капитаном. Потом, с облегчением вздохнув, согласно кивнул на предложение пойти куда-нибудь еще. Вполне наивно, собственно говоря. Потому что он бы с огромным удовольствием сжег снимки из фотокабинки, куда затащил его коварный лис, но тот предусмотрительно схапал их себе.
Пожалуй, кормление уточек в реке не должно было таить в себе никакой опасности. Задумчиво глядя на поблескивающую в лучах нового заката воду, Изуру чуть улыбался и бросал хлеб суетящимся и толкающимся птицам. А Гин так же задумчиво смотрел на него и молчал. А потом взял и совершенно случайно уронил его в воду. И с криком «не бойся, я спасу тебя!» прыгнул следом, громко хохоча.
Они сидели на берегу и обтекали. Гин все еще немного смеялся, а Изуру сердито хмурился.
- Нам скоро возвращаться, тайчо. Ну как мы мокрые-то…
- А мы скажем, что пустые в воде прятались, и никто ничего против не скажет.
- А когда хоть точно назад? – глупость, конечно, несусветная, но тайчо никто переспрашивать не будет, так что и такая отмазка сойдет.
- Через час где-то. Да ты не волнуйся, Изу-уру, мы к тому времени высохнем уже, - жизнерадостно заверил капитан.
- Главное до этого не простыть… - буркнул Изуру неслышно, но от кицунэ-то ничего не ускользнет!
Гигаи оставили лежать в кустах, чтоб никто не увидел. Гин сложил их в обнимочку, полюбовался немного и вернулся на берег к лейтенанту. Тот смотрел на догорающие угли гаснущей вечерней зари. И совсем не ожидал быть поваленным на землю.
- Что? Тайчо, что вы?..
Настойчивые губы не дали ему договорить, по-хозяйски требуя все внимание и затыкая рот поцелуем. Властно лаская, рука скользнула вдоль тела, и то предательски отозвалось, выгнувшись навстречу. Закусив губу, Изуру оттолкнул Гина от себя, зашипев.
- Да что такое вы весь день творите! Мы же посреди парка, тут люди ходят.
- Изу-уру, нас никто не видит, - уперевшись рукой в грудь, тайчо прижал его к земле и внимательно скользнул взглядом по лицу, хищно улыбаясь. – а знаешь…
Нет, он не знает. И не хочет знать. А хочет вот сейчас оказаться где-нибудь еще, подальше отсюда. Но капитан уже придумал что-то, он уже поднялся с земли, дернув Изуру вслед за собой, прижав к себе, а потом…
Они стоят на мосту. Руки Изуру прижаты к перилам и не вырваться. Одежда сброшена и лежит под ногами. Глаза стыдливо опущены. Испуганно-часто вздымается грудь. И льется тихий журчащий шепот.
- Видишь всех этих людей, Изу-уру? Видишь их? Для них нас нет, они не видят нас, - чуть ближе, совсем немного, но сбивается дыхание. – не видят, совсем. И их нет. Для тебя их нет, понял? – еще чуть ближе. – тут ты и я. И сейчас ты только мой, Изу-уру. Только мой, - совсем вплотную, вжимая в перила спиной, прижимаясь и обжигая. – перед тобой только я…
Да, тайчо. Никого. Вокруг совсем никого. Есть только пристальный взгляд сощуренных глаз. Только эти тонкие шепчущие губы, которые непременно нужно целовать, прямо сейчас нужно. И стройное обманчиво-хрупкое тело, которое так близко. И руки так горячо сжимают, скользя по коже, гладя, ненароком оставляя царапины и синяки. И обхватить-обнять в ответ, потому что как иначе, когда так хочешь, и прижаться еще плотнее, уже без стеснения жадно впиваться губами в губы, часто дыша и роняя тихие стоны, кусая в каком-то порыве-исступлении. И послушно закинуть ногу на бедра, повинуясь руке, и снова стонать, как же медленно он растягивает, специально дразнит…
- Тайчо, пожалуйста!
Усмехается.
- Ты помнишь, что я вчера говорил?
Помнит, конечно.
- Гин, прошу тебя… - выдохнул совсем тихо, чуть задев губами мочку уха. И резко подается вперед, входит рывком с тихим шипением, хватает за волосы и притягивает к себе, кусая губы и ловя тихий вскрик. С наслаждением вбивается в податливое тело, срывая новые и новые стоны, прижимая и до боли сжимая пальцы на талии. И проводит по губам языком, оторвавшись, чуть наклоняется и прижимается губами к шее, вбирая кожу и прикусывая. И горячо, быстро, еще быстрее. На всю длину входит, раз за разом, и Изуру чуть закатывает глаза, почти крича, хрипло дыша и сильнее раскрываясь, ему, желанному такому, такому любимому… Гин уже еле сдерживает рвущиеся стоны и закусывает губу, но не помогает, и вновь впивается в приоткрытые припухшие губы, так жадно принимающие, отвечающие…
- Да, Изу-уру!..
***
Растрепанная черная макушку и ананасно-алый хвост спешно удалялись от реки.
- Ты что-нибудь видел?
Хвост качнулся в отрицательном махании головой.
- Вот и я не видел. И нас здесь не было вообще… Сроду никогда.
***
Уже одевшись, они лежат на берегу и смотрят в звездное небо.
- Знаешь, Изу-уру… Кажется о нас забыли, - философская пауза. – Ну, куда завтра пойдем?
- А может все-таки домой?..

@темы: Изуру, долбанное твАрчество, что нельзя читать, бредоносная оса, Гин

---

х)) заклинание, чтоб не тупил контахт) сработало, че)

пусть сдохнет долбанный контакт, раз не желает он работать. я не в общаге, не в субботу. так хуле он косячит так?!

---

ещеоднахреновина. опятьженедетям

море

Ичимару Гин любит хурму. Любит улыбаться и щурить глаза так, что их совсем не видно. Любит наблюдать, как Изуру пишет отчеты. Отчасти поэтому любит спихивать ему свои. И вообще над своим лейтенантом издеваться любит. А еще он очень любит халяву. В особенности халявные миссии в генсей. И поэтому прямо сейчас, улыбаясь и щурясь сытым котом, медленно и со смаком поедая нарезанную и красиво разложенную на блюдце хурму, Гин полулежит на диване и диктует Изуру отчет по «ужжааасной» миссии, обязательно требовавшей присутствия всего командования отряда, и с которой расправились за две секунды. Уже получив грозный взгляд на робкое «а может домой», лейтенант старательно записывал, как капитан, выбиваясь из сил, штабелями укладывал трупы меносов, неизвестно откуда поналезших и неизвестно почему не рассыпавшихся сразу. Получалось забавно и ни капельки не правдоподобно. То есть в любом случае потом переделывать. Тем не менее сейчас тайчо решил развлечься за его счет, а значит ничего поделать Изуру не мог. Разве что молиться, чтобы в эту светлую, в хорошем смысле слова, головушку не пришло что-нибудь пострашнее отчета.
Наконец, последняя точка стала на свое место, и Гин довольно ухмыльнулся.
- Изу-уру, а ты знаешь, что гигаи очень хрупки? – задумчиво протянул он. – они ведь сделаны по подобию человеческого тела…
- Да, тайчо, тем более, что об этом говорили в Академии, - аккуратно закрыть чернильницу и отставить в сторону, чтобы не задеть. Сложить бумаги в стопочку, ровно, листок к листку.
- И чувствительны. Хурма намного вкуснее, чем обычно.
- Это вам просто вкусная попалась, - расслабленно откинувшись на спинку стула, рассматривать огненные брызги заката в окне.
- И еще я так не поправлюсь. Мне вкусно, а вес набирать гигаю, - довольно заключил тайчо.
- От хурмы не поправляются, - поправил Изуру. – а даже если бы и поправлялись, вы и так хорошо сложены, вам нестрашно.
- О, так мой лейтенант находит меня красивым? - совершенно довольно сделал вывод капитан. – Какое совпадение, я тоже… - *вот же самодовольный кицуне!..*Изуру повернулся к дивану, на котором тот сидел, и замер, широко распахнув глаза – Я тоже считаю тебя красивым, Изу-уру.
Пустое блюдце стояло на журнальном столике. Заходящее солнце заглядывало напоследок в квартирку, разбрасывая лучи по стенам. Гин полулежал на диване, а рядом с ним лежал гигай Киры, его точная копия, все до мельчайших подробностей. Тонкие белые пальцы задумчиво скользили по груди в прорези распахнутого косоде. И так странно со стороны видеть, как капитан ласкает его самого, смотреть, как, развязанное, падает на пол оби, как ладонь без стеснения проникает под ткань, гладя и исследуя кожу, как после рука тянется к хакама, и слышать сквозь шум крови в висках «интересно, а какой Изу-уру там?..»
- Стойте, тайчо!
Вскочить со стула и рвануться к дивану, но замереть, напоровшись на горящий голодный взгляд.
- Тебе есть, что скрывать, Изу-уру? Или, может, тебе больше хочется, чтобы я делал это с тобой? – затаив дыхание, наблюдать, как холодные обычно губы приоткрываются, по ним скользит медленно язык, как потом склоняется к нему (к нему!..) тайчо и касается губами ключиц, спускается ниже, покрывая грудь невесомыми почти поцелуями, и сжимает крепко пальцы, притягивая к себе безвольное тело с его лицом. И бьются в голове мысли: «ками-сама, он же меня сейчас…», «это гигай, он сопротивляться не может, нужно что-то делать», «а как бы это было…» Наконец все это вытесняет решение обязательно прекратить посягательства в свою сторону, поэтому Изуру резко шагает к дивану. В следующее мгновение он открывает глаза уже в гигае. И тут же задыхается от нахлынувших ощущений.
- Попался… - шепчет тайчо на ухо, тут же находя губы и накрывая их своими, властно вторгаясь в рот и целуя глубоко. И тут уж не до протестов становится, когда предательски дрожит от возбуждения тело, когда жадные руки сжимают, гладят, царапают, ласкают, не давая вздохнуть толком, когда, оторвавшись от губ, горячо шепчет что-то совершенно непристойное, от чего так загораются глаза. И, склонившись, кусает резко шею, от чего запрокинуть голову и только подаваться навстречу, с тихими стонами принимая алые следы принадлежности. А одежда валяется уже где-то далеко, когда успел только, и сплелись, прижимаясь друг к другу, тяжело дыша.
- Хочу, Изу-уру… - рука скользит по бедру, между ног, и послушно раздвинуть ноги, позволяя, закусив губу, выгибаться с хриплыми стонами, пока готовит, а потом вскрикнуть, когда не может больше сдерживаться и входит резко, и больно сначала, но вскоре боль уходит, а ей на смену что-то сумасшедшее и взрывоопасное. Так что обхватывает ногами, подталкивая, насаживаясь, прижимаясь, и шепчет безумно:
- Еще, тайчо, еще!..
- По имени зови, глупый… - снова смыкаются зубы на шее, терзая нежную кожу, и сносит крышу от ощущения всего и сразу. Некуда сильнее краснеть, а все равно краснеет, ведь как же это по имени, но тут же все из головы вылетает, не до того, совсем не до того. Потому что грубее и резче начинает двигаться тайчо, и пылает все тело от его рук, губ, от царапин и укусов. И воздух не воздух уже, а воск расплавленный, легкие обжигает. И потому закусить губу, еще ближе прижаться, крепче сжимать пальцы, и не кричать бы только, не кричать…
- Та… Г-Гииин! – полузадушенно, восторженно, то ли выдох, то ли стон, и горячо брызгает на живот. И тайчо охает тихо, выгибаясь до хруста и изливаясь вслед за ним. А потом целует, укладывается рядом, обняв и по-хозяйски закинув ногу сверху, притягивает и устраивает голову у себя на груди.
Они лежат, лежат на диване, обнявшись, прижавшись, пытаясь отдышаться. И Гин произносит шепотом насмешливо.
- А вот представь, не попался бы ты… А я не остановился бы. И назавтра у тебя весь день с ничего болела задница, Изу-уру, - он доволен до неимоверности.
- Т… Тайчо! – возмущенный взгляд. - Вот еще… Я бы без гигая ходил тогда.
- Нееет уж, Изу-уру, я бы тебе не разрешил. И не разрешу, да. У нас еще целый день до конца миссии. Так что завтра мы идем гулять!

@темы: Изуру, долбанное твАрчество, что нельзя читать, бредоносная оса, Гин

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

детямнечитать. какобычноснедотраха

атата

С головной болью, как с похмелья, Изуру открыл глаза в совершенно незнакомом месте. Серебрящиеся в лунном свете белоснежные стены. Красный и черный шелк на огромной кровати с балдахином. Сам он в белом, неизвестно, кто и когда успел переодеть его. Неизвестно ничего, ни места, ни даты, одна единственная вещь напоминает о реальности всего вокруг – ужасающий гул и шум в ушах. Малоприятное напоминание.
С трудом приподнявшись на локтях, огляделся медленно. Ясности это не внесло, лишь сильнее ударило в виски, так что даже зажмурился болезненно. Память о вчерашнем дне мелкими осколками ничего не значащих картинок рассыпалась по дну сознания и упорно отказывалась собираться воедино. Вот размытыми буквами пляшет какой-то отчет. Вот Ренджи, неизвестно зачем пришедший, похлопал по плечу на прощание и убрался восвояси. Вот захлопнулись за лейтенантом седзи его комнаты. Потом он заснул. А потом пришел вдруг… Кто? Что было дальше?
На все попытки вытянуть из головы еще хоть что-то внятное, та отзывалась серией выстрелов в оба виска сразу, видимо, решив хранить молчание до последнего. На попытку встать на ноги она отреагировала еще более жестоко, прогоняя от себя любую мысль о лишнем движении, но лейтенант упрямо поднялся, хватаясь за тонкую витую колонну, поддерживающую вычурный шатер над кроватью, обязательно привлекший бы внимание Изуру. При других обстоятельствах…
Кое-как добравшись до двери, шинигами убедился, что она не заперта. Легко подавшись от одного прикосновения подрагивавшей руки, она распахнулась, открывая расплывающемуся взгляду уходящий в две стороны темный коридор. По стенке двинувшись наугад, через некоторое время Изуру оказался у разветвления. Свернул все так же наугад. Снова развилка. Коридоры с одинаково бело-мраморными стенами-полами-потолками, без единого окна, без дверей, без света, в конце концов. Наконец почти впавший в отчаяние от бесконечного блуждания и непрекращающейся головной боли аристократ вдруг вывернул в более просторный и менее темный проход. Неподалеку чернел дверной проем. Заперто. Еще одна дверь чуть дальше. Снова заперто. Следующая – так же. За ней – без изменений. Потом вдруг дверь с табличкой «Не входить. Опасный эксперимент. Вас ОСОБЕННО касается, Ичимару-сан!»
«Какие глупости,» - мелькнуло в голове. – «Он же в Уэко, его не может быть здесь… Вот здесь, не знаю где.»
Следуя просьбе, даже дергать дверь Изуру не стал, просто двинулся дальше. Следующая дверь подалась легко, точно как самая первая, но лейтенант тут же ее захлопнул. Точнее, прикрыл бесшумно, отчаянно краснея, то ли от все той же головной боли, то ли от увиденного. По всей видимости, его не заметили. И хорошо.
Уже осторожнее приблизившись к новой двери, Изуру с подозрением толкнул ее. Зеленые глаза смотрят холодно и насквозь. Безразличный голос.
- Вам дальше.
Тихо поблагодарить и закрыть за собой. Пройти дальше. И не думать, не думать и рогатой полумаске на голове и зияющей дыре в груди. Это не то, что он подумал. Не то.
Следующая дверь привела в комнату, где он очнулся. Все это время он просто блуждал и теперь вернулся обратно. Зажмурившись, закрыл дверь и прислонился к ней спиной, запрокинув голову назад. И прошептал еле слышно.
- Да что же это такое…
И совсем неожиданно услышал ответ.
- Это Уэко Мундо, Изу-уру. Добро пожаловать.
Говорящий бесшумной тенью поднялся с кровати и шагнул к нему навстречу. Изуру дернулся испуганно и тут же скривился от боли. Улыбка и прищур глаз выразили крайнюю степень сочувствия.
- Так и думал, что с этим зельем не все в порядке. Хорошо, тогда в другой раз, - приблизившись одним плавным движением, Гин подхватил на руки своего теряющего сознание лейтенанта и перенес его на кровать.

Следующее пробуждение оказалось более приятным. И почти убедило Изуру, что увиденное прежде ему просто приснилось. Пока он не открыл глаза. Все тот же шелк постельного белья. И тень от балдахина над кроватью. И снова блестит луна за окном, разливая свой свет по мрамору стен. И что-то сдавливает шею и запястья.
Чуть повернув голову, Изуру видит цепь, тянущуюся по подушке куда-то за кровать. Подняв дрогнувшую руку, неуверенно коснулся шеи. Широкая полоса кожи с металлическими вставками, холодящими пальцы. При каждом движении рукой глухо звенит цепь, соединяющая такие же точно кожаные браслеты. Пошевелив ногой, выяснил, что ноги так же скованы.
Изуру откинулся на подушку. Попал. Куда, не знает сам. Но не в сладкую жизнь, явно.
Без звука открылась дверь. Он все равно почувствовал и успел закрыть глаза и выровнять дыхания, притворяясь спящим. Тень скользнула к кровати и присела рядом, склоняясь и проводя по лицу холодными пальцами.
- Просыпайся, Изу-уру, - легкий смешок и уже громче. – хотя ты и так не спишь, верно? Похвально.
- Зачем все это, тайчо? – спрашивает, подавляя легкую дрожь в голосе и глядя прямо в этот прищур.
- Ну как зачем, Изу-уру? – он доволен. Кажется, просто счастлив даже. – чтобы мой домашний любимец не заблудился больше. И не попадался на глаза кому не следует. Понятно? – и не дожидаясь ответа. – скажи, ты голоден? Хочешь чего-нибудь?
- Нет, тайчо, не хочу, - помотал головой. – И все-таки…
- Прекрасно, - перебил его Гин, наклоняясь ближе. – тогда сейчас мы будем играть. Я видел такое в генсее…
Извечная улыбка растянулась еще шире. Открытая до сих пор дверь захлопнулась с глухим стуком, и Изуру вздрогнул неосознанно и вскинул брови вверх. Только он приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, как его тут же заполнил острый горячий язык тайчо. Лейтенант покраснел, задохнувшись от подобного поворота событий, и попытался оттолкнуть его, но настойчивые ласки Гина взяли верх над субординацией и врожденными принципами, и, сдавшись на милость капитана, Изуру стал робко отвечать. Тут же поцелуй прервался, оставив лейтенанта по инерции тянуться за продолжением. Опомнившись, Изуру покраснел еще больше и вжался в подушку.
- Т-тайчо… б-будьте добры, поясните мне…
- Заткнись, - Гин прервал его, чуть потянув за цепь. – просто молчи. Там ты был моим лейтенантом. Теперь – просто мой. – вздернув за подбородок и заставив поднять голову вверх, капитан задумчиво провел ногтем от губ до широкой кожаной полосы ошейника. Потом, все так же задумчиво, резко дернул, сбрасывая на пол, и на ступил на спину, заставляя лечь. Еще секунду спустя Изуру почувствовал на коже холодок металла и услышал треск разрезаемой ткани.
- Если дернешься, я случайно порежу тебя, - спокойно предупредил предатель. – вот. Так лучше, Изу-уру, - сказал он, отбросив рваные края ткани, обнажив спину. Потом вновь холодок, лезвие скользит по коже, не режа, едва касаясь, вызывая толпу мурашек по спине и легкое напряжение в низу живота. Потом холод пропадает.
Несколько секунд спустя Изуру жалеет о посетившей его мимолетной радости. Плеть жестко опускается на спину, и он сжимает зубы, сдерживаясь от крика. Гин со вздохом качает головой. Размахивается и бьет сильнее. С сжатых губ слетает тихий стон, лейтенант прикусывает губу от боли, а плеть опускается еще и еще, расчерчивая светлую кожу красными полосами-границами. Когда тайчо надоедает, он приседает рядом и проводит вдоль одной из них, собирая кровь кончиком пальца. Потом запускает руку в волосы Изуру, дургает, разворачивая к себе, и размазывает кровь по губам, словно помаду.
- Так ты похож на гейшу, мой маленький женственный лейтенант. Или на красивую куклу. Нужно было найти тебе платье… Но без него намного лучше, - пальцы впиваются в израненную спину, растравляя следы от плети и разводя края ранок в стороны. Только остановившаяся кровь вновь течет, оставляя по телу алые дорожки. Гин наклоняется чуть вперед и скользит языком, прослеживая путь кровяных капелек. Его руки крепко держат, сжимая бока и не давая ни малейшего шанса выскользнуть и увернуться от болезненных злых ласк. Еще немного, и Изуру почти не хочет вырываться, касания языка остужают горение ран, в то время как горячие губы на коже распаляют что-то внутри. Дыхание сбивается, становясь тяжелее, веки опускаются, полускрывая глаза и их мутный взгляд, а тело само по себе подается навстречу, чуть изгибаясь и прижимаясь ближе. Бывший капитан усмехается тихо, проводит рукой вдоль по спине снизу вверх, по шее, намотав волосы на руку, запрокидывает голову и кусает сильно открывшийся изгиб шеи-плеча. Изуру, зажмурившись, сипло вдыхает глубоко, а потом, не сдержавшись, стонет тихо. Тем временем второй рукой спустив хакама, Гин толкает свою игрушку на колени. Испуганный непонимающий взгляд снизу вверх.
- Что не ясно? Возьми в рот, - насмешливо отвечает тайчо, чуть подталкивая к себе. Изуру хмурится, но спорить не смеет и, облизав губы, несмело обводит языком вокруг головки. Потом закрывает глаза и полностью вбирает в рот, осторожно обхватывая губами. Чуть фыркнув, Гин требовательно толкается, качнув бедрами. Изуру сдавленно всхлипывает и начинает двигаться, постепенно набирая темп. Внезапно его тайчо издает тихий вздох, обволакивающий мягким бархатом, от которого все внутри замирает, и хочется услышать это еще раз, слышать снова и снова. Лейтенант, придвинувшись ближе, поднимает скованные руки, гладя и чуть царапая, ласкает смелее и жарче, пытливо вглядываясь в лицо, потерявшее обычную свойственную ему насмешливую маску. Его уже потряхивает от возбуждения, и Гин тоже видит это и не может оставить незамеченным.
- Как разошелся… Изу-уру… - и усилием воли заставляет себя вырваться из горячих настойчивых губ, опрокинуть на пол и прижаться, целуя и срывая с себя и с него остатки одежды. А Изуру не сопротивляется даже, потеряв голову, только жмется к нему и стонет в губы, неизвестно зачем умоляя не останавливаться, да как тут остановишься, когда…
Сил терпеть, чтобы подготовить, уже нет, поэтому просто врывается, кусая окровавленные губы и шепча успокаивающую чушь. И тесно, узко, горячо, и больно обоим, но Изуру обхватывает ногами и прижимается, чуть вскрикнув, насадившись до конца, притягивая к себе, ближе, глубже, еще. И теперь уже капитан подчиняется, а может все еще подчиняет, да какая уже, собственно, разница…
Гин рваными рывками вбивается в податливо впускающее тело. Пол холодит разорванную спину, пальцы сжимаются на коже до синяков, кусаются оба, оба в алых засосах, везде, куда достать можно, и прижимаются, сплетаются, стонут, вскрикивают, царапаются. Тихий стук из коридора, потом дверь открывается, и в проеме мелькают голубые волосы.
- Долго вы там еще…
- Вон! – оба в один голос, не отрываясь, не останавливаясь, не обращая больше внимания. Вновь смыкая, соединяя губы, сплетаясь еще теснее, и от ногтей Изуру на спине полосы, не хуже, чем от плети, и от острых кицуньих зубов местами кровь проступает, и все это так горячо и сладко, и смешиваются вздохи и стоны. А потом вместе стонут в последний раз, и Гин опускается, обнимая и замирая на миг, и отстраняется посмотреть в глаза. А Изуру чуть приподнимает голову и мягко касается губ припухшими непослушными губами.
- Ошейник с тебя я все равно не сниму…
- Как прикажете, тайчо, - тихая улыбка. Перенести его на кровать и погладить по щеке.
- Теперь спи. Я потом еще приду. Поиграть.
И придет. И будет ждать. И еще не один раз…

@музыка: oomph!

@настроение: щас меня выебут, что так долго не сплю х)

@темы: Изуру, долбанное твАрчество, что нельзя читать, бредоносная оса, Гин

---

блять... хуево. определенно хуево. как же я устал...

@музыка: канцлер Ги - прощайте мой сеньор

---

---

итакобещанноегинокирное. наконецдошлирукивыкинуть

морераз. всеневинно. простосказкананочь

Светла ночь полнолуния, тих теплый летний ветерок, путающийся в шумящей листве и треплющий челку белобрысого лейтенанта. Сам лейтенант сидит на крыльце отряда и тихо вздыхает, прикрыв глаза и отхлебывая ароматный горячий чай. Спит весь отряд, написаны все отчеты, даже тайчо, кажется, улегся спать, а если и нет, так рядом-то его нет, а значит можно, наконец, расслабиться после очередного безумного дня.
- Благодать… - раздалось тихо прямо над ухом. Шинигами не уронил чашку, не вскрикнул от испуга, не вздрогнул и даже глазом не дернул нервно, как часто случалось в первую неделю после его повышения до лейтенанта третьего. Теперь он привык к неожиданным появлениям капитана, а потому просто улыбнулся вежливо и отставил чай в сторону, только подумав, что благодать-то как раз и закончилась. Вот только что.
- Вы все еще не спите, Ичимару-тайчо? Мне казалось, уже поздно, - произнес он негромко.
- Как видишь, Изу-уру. Да ты и сам, смотрю, спать не торопишься. Как же так, что если мой лейтенант будет завтра сонным? Кто будет заваривать мне вкусный чай и бегать за хурмой? – Гин устроился рядом на крыльце, свесив ноги вниз и скользнув по лейтенанту взглядом прищуренных глаз.
Изуру икнул. Незаметно.
- Все в порядке, Ичимару-тайчо. Я не хочу спать.
- Тогдааа… - на миг хитро склонив голову набок, Гин вдруг наклонился и улегся на колени своему лейтенанту. Тот промолчал. Потому что набрать воздуха в легкие для хоть одного единственного слова ему не удалось, а глупо разевать рот, как вытащенная из воды рыба, не давала гордость аристократа. Все же капитан не упустил бы возможность поиздеваться над ним. Они оба прекрасно это знали. Поэтому Гин только хмыкнул тихо, не узрев никакой реакции, поворочался, устраиваясь поудобней, и затих, широко улыбаясь, как всегда. На несколько секунд воцарилась тишина.
- Изу-уру, а расскажи мне сказку.
Сглотнув, Изуру поинтересовался чуть сиплым, но спокойным голосом.
- Какую сказку вы хотите, тайчо?
- Ну ты же мой лейтенант, вот ты и думай, какая сказка мне понравится. Что я тебе все говорить должен, - он довольно фыркнул и перевернулся так, чтобы видеть лицо Киры. Тот вздохнул, помолчал немного, прикрыв глаза и раздумывая, а потом чуть улыбнулся и начал.
- В одной далекой-предалекой жаркой стране в незапамятные времена жил причудливый народ. Начинал он жить лишь после смерти, а заканчивал жизнь новым рождением. И издавна правил тем народом всемогущий султан Сид. И защищал он народ от нападений чудовищ страшных, монстров проклятых-треклятых, что пожирали время от времени неосторожных жителей. И для того было у султана 130 тысяч воинов храбрых. А чтобы сподручней было в бой водить войско, разделил его султан на 13 отрядов по десять тысяч воинов в каждом и поставил во главе каждого по эмиру. Самые сильные и смелые, самые верные стали эмирами, а было их всего 12, а тринадцатым был сам султан. И еще тринадцать сильных выбрал Сид, и стали они мирзами, что значит сыновьями эмиров, но мы-то знаем, что никакими сыновьями они не были… - Изуру умолк на несколько секунд перевести дыхание и продолжил. – У пятого эмира, нечестного Корбо Брэна мирзой был Ренар Даржан, хитрый и изворотливый человек. Но так уж вышло, во всем подчинялся он своему злому эмиру, во всех его начинаниях недобрых был ему надежной опорой…
- Изу-уру, нехорошо так про Айзена-тайчо говорить.
- А кто про него говорит? Я вам сказку рассказываю, так что слушайте и не перебивайте, - неслышно фыркнув, Изуру снова заговорил. – Не знаю уж, по каким таким делам секретным, а оказались однажды эмир с мирзой в самом центре схватки неравной, в сердце битвы опасной. Дрались там с чудовищем мерзопакостным три отрока, три ученика неразумных, на которых монстр этот подло напал. И пожалел учеников мирза, и даже честолюбивый эмир пожалел их немного, и спасли они несчастных от смерти неизбежной и мучительной. Кивнул эмир повелительно, и мирза взмахнул мечом и надвое разрубил монстра.
Когда с монстром было покончено, ученики с восторгом подбежали к спасителям своим, и не было предела их благодарности. Учениками теми были Кок Руж, Сури Пеш и Муано Солер, - увлекшись и сам того не заметив, Изуру стал мягко поглаживать Гина по голове, чуть перебирая мягкие волосы. Тот удивился, но промолчал, а то знааает он лейтенанта, тот сразу перестал бы. – И благодарили первые двое эмира, что не бросил их на произвол судьбы, а последний ясно видел, кому на самом деле обязан своим спасением, а потому воспылал к мирзе уважением безмерным. И после этого случая каждый раз, как мирзу видел, склонялся почтительно, не смея на него взглянуть.
Прошло время, стали отроки взрослыми, окончили учебу свою и тоже в войско попали. И была ли на то воля судьбы или прихоть эмира Корбо, а попал Муано Солер в подчинение к мирзе Ренару и верно служил ему и султану. И было все хорошо, но вскоре погиб эмир другого отряда, славный человек, и назначил султан Сид Ренара новым эмиром и в другой отряд его отправил. В печали проводил Муано дни свои, по спасителю своему тоскуя, но об обязанностях не забывая. На счастье его не забыл эмир Ренар верного воина, забрал его к себе и своим мирзой сделал. И стал Муано еще больше уважать Ренара, еще больше почитал его, а уж вернее, чем был он, и быть невозможно. Но нечестный эмир Корбо не распускал сети, которой Ренара опутал, заставил он его предать султана и уйти в землю монстров, чтобы там себе войско искать да против султана и доброго народа войной пойти.
До последнего мирза Муано верен был и помог эмиру невредимым сбежать, а после ждал его и беспокоился о нем. И до сих пор ждет мирза возвращения эмира и молится о его благополучии… - вздохнув тихонько, Изуру посмотрел на капитана и испуганно отдернул руку. – Простите, тайчо, не представляю, что на меня нашло..
- Ничего, Изу-уру, я не против, - улыбка растянулась шире, разделив лицо напополам. – Мне даже понравилось. А чем закончится сказка, хммм?
- Не знаю, тайчо, - лейтенант задумался. – а вы как думаете?
- Конечно же эмир вернется в мирзе, и будут они жить долго и счастливо и умрут в один день, - со смешком сказал Гин. Изуру покраснел. Тайчо тем временем поднялся с его колен и сел ровно, хитро поглядывая на лейтенанта. – Ну и фантазия, Изу-уру. Злой Айзен-тайчо утаскивает меня к меносам, чтобы пойти против Сейретея… Это придумать же такое надо.
- Это же сказка, тайчо! – возмущенно возразил Изуру. – при чем тут Айзен-тайчо, и вы, и меносы…
- Ничего, Изу-уру, не переживай. Я тебя не брошу. Если уж так получится, то с собой заберу, будешь тоже меносов в бой водить. Ты способный у нас, справишься…
- Ну что вот вы говорите, тайчо? Пойдемте лучше, спать пора давно…
***
Через полчаса в комнате Айзена-тайчо.
- Кошмар, тревога, ужас, шухер! Айзен-сан, нас раскусили. Нужно срочно придумать новый план по предательству Сейретея…

моредва. невсеиненевинно. доухода

Рангику снова разошлась. С таким размахом подходить к попойкам может только лейтенант десятого. Теперь шумная толпа ооочень тихо пыталась разойтись по домам. Кто кого нес, так и не поняли, даже опоздавший из-за миссии Кира прямо идти не мог, а потому в отряд ввалился, чуть не пропахав пол носом. Не пропахал. Даже вполне приемлемо прошелся до своей комнаты, где собирался, вроде как, сразу рухнуть спать, но, приученный к чистоте и порядку, даже пьяный без душа улечься не смог, а потому еще один путь, полный мучений, и вот еле теплые струи воды нежно целуют разгоряченное алкоголем лицо, стекая по хрупким на вид плечам и обволакивая приятной прохладой, тихим журчанием проникают в уши и расслабляюще шепчут, касаясь пола. И ничто вокруг не имеет больше значения, опьяневший лейтенант ничего не замечает вокруг. Зря, пожалуй. Потому что…
- А я-то думал, кто же у нас полуночником заделался… - голос журчит как вода и так же окутывает с ног до головы. – Мне казалось, моему лейтенанту сейчас самое время смотреть сны о том, как он будет искать меня по отряду с утра пораньше, - Изуру вздрагивает от неожиданности, и тут же прохладные ладони ложатся на его глаза, потом тихий смешок, и ускользает вытесненное им сознание, услужливо уступая место желанному забытью.
Кира медленно приподнял веки, тут же встречаясь взглядом с насмешливым прищуром, и немного нервно приветливо улыбнулся. Сохранять невозмутимость и холодность. Всегда. Даже сейчас, когда… Просто даже сейчас.
- Вы перенесли меня, тайчо? Куда? – хорошо, что у шинигами опьянение быстро проходит. Алкоголь уже выветрился, и можно спокойно сесть, а после и уйти. Можно?.. – тайчо, почему я связан? И в глазах плывет…
- Яре-яре. Ну как же так, Изу-уру, ты уже забыл? Ты помогаешь мне опробовать одно милое генсейское развлечение, - шепот, словно гипнотизируя, в мозг, в кровь наркотиком, в бешено (с чего бы?..) бьющееся сердце. Изуру вжимается в кровать, не меняя выражения лица, не теряя внешнего спокойствия. Даже глядя на то, как, несмотря на его усилия, медленно приближается лицо тайчо, уже практически можно коснуться этого вечно-нарождающегося месяца, захватившего его губы, хотя нельзя ведь, нельзя. - Ты же сам согласился.
- Разве, тайчо? – неуютно от этой недоблизости, нужно дальше, намного дальше, но некуда уже отодвигаться, нужно ближе, катастрофически нужно еще ближе, совсем вплотную, и Изуру знает, что еще нужно, но не признается ни себе, ни кому бы то ни было еще. – насколько я помню, я был без сознания вплоть до этого момента, - предательская дрожь не сможет пробиться в голос. Ее не заметят, и все будет хорошо. Останется как должно, вернется к тому, что прежде. – развяжите меня, тайчо?
- Так ты хочешь сказать, что я лгу, Изу-уру? – куда же еще ближе? Он же сейчас совсем коснется, и что тогда?.. – я лгу, да?
- Нет, что вы, Ичимару-тайчо… - проскользнуло, дрогнул голос, но все можно списать на… - вы просто ошиблись. Отпустите меня? – осторожно повести привязанными руками, а он только щурится пристальнее, и улыбка, неизменная, то ли издевательская, то ли какая-то нежно-торжествующая. И почти жалобно уже – развяжите, тайчо.
- Я не лгу, Изу-уру. – проникновенно и почти в самые губы, так что сглотнуть и с еще большим усердием вжаться в простыни. - А раз так, ты обещал. Ты ведь не хочешь обвинить меня во лжи? И нарушить слово ты тоже не хочешь, верно? – подождав секунду, но так и не получив ответа, он отпрянул и продолжил как ни в чем ни бывало. – в любом случае ты уже съел эту таблеточку, так что же теперь спорить? Просто посмотрим.
И снова нервно сглотнуть.
- Что я съел, тайчо?
Наклонилась набок голова, и прищур глаз выпустил пристальный взгляд, с интересом скользнувший по телу, альбинос задумчиво рассматривал лейтенанта, кажется, размышляя, отвечать или нет.
- Я забыл название, Изу-уру. Что-то связанное с музыкальным инструментом. Арфо… Арфо…
- Афродизиак? – сиплым и не своим каким-то голосом выдавил из себя Кира.
- Так ты запомнил? – обрадовано воскликнул капитан и подошел к подчиненному. – тебе ведь тоже интересно, не так ли? Посмотрим, Изу-уру…
Словно нарочно, нет, именно нарочно, бледная рука с длинными тонкими пальцами потянула покрывало с вздрогнувшего лейтенанта, оставляя его совершенно обнаженным и беззащитным под пытливым взглядом прищуренных глаз. И непонятно было, куда именно смотрит тайчо в данный момент, и не угадать даже, и это вызывало смесь страха и любопытства, и это разжигало что-то, внутри, глубоко, что рвалось наружу и не могло найти выхода уже столько времени.
- Ну нааадо же, действует, Изу-уру.
В ответ только судорожно поджать ноги, согнув в коленях, и отгородиться, не позволять больше смотреть. Не надо, тайчо…
- Ну же, Изу-уру, мне интересно. Покажи, - он приближается и опирается руками о кровать. – почему ты закрываешься? Не мешай в исследовании.
Скользнув по колену, прохладная ладонь мягко, но властно давит, словно одним своим прикосновением приказывая подчиняться.
- Покажи, Изу-уру…
От этих прикосновений, и от снова близости его, и от взгляда, пристального и хищного теперь, точно хищного, и от голоса, плавно разливающегося по комнате горячим воском и обжигающе тихого… совсем в дрожь бросает, Изуру только сильнее сжимается, сворачивается в клубок, насколько позволяет положение связанного. И из последних сил.
- Не надо…
- Лейтенант. Это приказ, - тихо и чуть-чуть шипяще. И снова мягко, уговаривающее. – ну же, Изу-уру. Слушай меня, слушайся меня. Раздвинь ноги, покажи мне, ну же, - ладонь прошлась, едва коснувшись, по бедру и скользнула между ног, настойчиво раздвигая судорожно сведенные колени.
- Нет, тайчо!.. – зажмурившись, Изуру вскрикнул и резко оттолкнул капитана ногой в грудь. И тут же широко распахнул глаза от ужаса, осознав, что только что сделал.
- Прямое неподчинение приказу… - Гин оттолкнулся от стены, в которую его швырнуло, и слизнул кровь с нечаянно прикушенной во время удара губы. – перечить капитану… Ударить своего капитана! Непозволительно для лейтенанта, не так ли, Изу-уру?
Секунда - и нити Бакудо надежно связали подрагивающие ноги в явно не предназначенном для них положении, прижав пятки к бедрам и, таким образом, заставив все же выполнить недавнее требование. Изуру тихо всхлипнул и зажмурился.
- Так лучше, Изу-уру, так гораздо лучше… - голос близко, дыхание опаляет кожу, так что только отвернуться, чтобы дышать можно было спокойно. – теперь открой глаза и посмотри на меня.
Жмурится только сильней, и это, видимо, выводит из себя окончательно. Реяцу давит, чуть ли не вплющивая в татами, выбив весь воздух из легких и заставив сдавленно придушенно всхлипнуть.
- Тайчо…
Тут же давление спадает, хотя не настолько, чтобы освободиться, но дышать вполне можно. А Гин склоняется над ним и снова шепчет.
- Открой глаза, Изу-уру. Подчиняйся. Ты ведь не хочешь больше меня сердить?
И тут же взлетают вверх ресницы, взгляд натыкается на такое близкое лицо и мечется, лишь бы не смотреть, только не смотреть!.. и снова закрывает глаза.
Удар. Не сильно, не ранить, лишь причинить боль, не более. Лейтенант снова вздрагивает, но глаз не открывает. Злое шипение, пальцы впиваются в щеки, сдавливая и принуждая приоткрыть рот, который тут же оказывается захвачен губами тайчо и его острым настойчивым языком. Тонкие пальцы осторожно скользят по груди и животу, ниже, ложатся между ног и чуть надавливают, поглаживая. И Изуру дергается в попытке отстраниться и выгибается, а потом стонет тихо в поцелуй. Гин довольно хмыкает и отстраняется.
- Теперь слушайся меня. Понял?
И вновь упрямо-беспомощное:
- Не надо, тайчо. Прошу вас, не надо.
И, пожалуй, это становится последней каплей. Даже не видя глаз, Кира чувствует гнев, который они скрывают в своей глубине. Пощечина, еще одна, потом сильнее, кулаком, удары следуют один за другим, совершенно разбивая губы, голова бессильно мотается из стороны в сторону, но за мгновение до черты, до спасительного обморока Гин останавливается и наклоняется, слизывает выступившую кровь и шипит.
- Всего лишь подчиняться. Больше от тебя ничего не требовалось. Непослушная игрушка.
Шинсо выскальзывает из ножен, и холодное лезвие ложится на кожу, тут же делая неглубокий надрез. Гин неспешно ведет вакидзаси, вырисовывая на теле лейтенанта какую-то надпись. Медленно выступает из пореза кровь, яркими каплями выделяясь на светлой коже, притягивая и словно прося слизнуть ее, провести языком по ее следу, и немного сносит крышу от такого зрелища. И гнется и бьется под ним второй офицер, то ли таблетка так действует, то ли с ума уже сошел, раз уж только растет его возбуждение в такой ситуации, и это тоже сводит с ума: он его хочет, он так его хочет.
- Не хорошо было бы заставлять тебя просить, Изу-уру… - он решает дать последний шанс. – Подчинись мне. Скажи, что подчиняешься. Прямо сейчас.
Молчит. Сбилась набок челка, синющие глаза, теперь черные от расширившихся зрачков, широко распахнутые, смотрят прямо, испуганно, но с желанием. И все равно молчит, аристократ…
Гин резко взмахивает кистью, нанося последний штрих, от которого Изуру просто ломает, он уже почти складывается пополам в спине, хоть такое и невозможно, он уже снова прокусил разбитую в мясо губу, лишь бы не стонать, не выдавать себя сильней, чем уже успел, хотя есть ли смысл в этом.
Тайчо усмехается, тихо шелестя голосом. На пределе, но все равно не признает его, и как же это бесит…
- Что ж, Изу-уру…
Рывком еще шире разведены связанные ноги, недоуменно-развратный взгляд черно-синих глаз побуждает действовать быстрее, и, незаметно облизав губы и мысленно извинившись перед Шинсо, Гин резко втолкнул ее рукоять, без подготовки, не растягивая, сразу глубоко, срывая стон боли-наслаждения и тихие всхлипы за ним, и Изуру мечется, сжимаясь и выгибаясь, пытаясь отстраниться и только растравляя раздирающую боль, а тайчо, тихо усмехаясь, держит за бедра, не отпускает и толкает глубже, грубее, злее, но сосредоточенно, ожидая чего-то. И боль вдруг сменяется вспышкой неожиданного наслаждения, Гин видит это по судорожно распахнувшимся глазам и по сорвавшемуся умоляющему вздоху.
- Какой испорченный, Изу-уру. Тебе это нравится? – с трудом скрывает в голосе возбуждение, еще сильнее вбивая рукоять вакидзаси, по которой неспешно струится кровь.
Изуру вздрагивает и закатывает глаза, сбито хрипло дышит, пытаясь ответить, наконец, с трудом произносит все-таки.
- Нет… Не так!.. Тайчо, вы… Хочу…
Гин даже приоткрывает глаза от удивления: он действительно попросил. Шинсо, уже вошедшая во вкус, тихо негодующе шипит в голове, когда ее вытаскивают рывком и кладут неподалеку на полу. Он после извинится, после, сейчас это распластанное тело перед ним намного важнее, потому что ждать Изуру уже не может, поскуливая тихо и подаваясь ему навстречу, шире расставляя ноги и открываясь в такой неприлично-притягательной, откровенно-развратной позе, в опьянении - чем или кем, остается гадать - шепча какую-то чушь, но главное в полном подчинении ему, совершенно послушный, умница, хороший мальчик…
Плавным и быстрым толчком внутрь и двигаться, без промедления, не останавливаясь, Изуру уже растянут и уже на грани срыва, нервного и крыши, и вообще, и поэтому быстрее, нагоняя удовольствие, в котором так долго себе отказывал до этого, глубже, сильнее. Связывающие нити распущены, и Изуру сначала почему-то вдруг морщится недовольно, но тут же обхватывает руками за шею и притягивает для поцелуя, и ногами за бедра, прижимает и со стонами насаживается, двигаясь навстречу, впуская еще глубже и изумительно сжимаясь на возбужденной плоти, закатывая глаза и выгибаясь, прижимаясь и сводя с ума стонами. Гин кончиком языка проводит влажную дорожку на шее и кусает больно, почти прокусывая, а для Изуру это становится критической точкой, и он впивается в плечи тайчо, расцарапывая, и кончает, выгнувшись с громким протяжным стоном и крупно подрагивая. И от этого Гин тоже не может больше сдерживаться и выплескивается внутрь горячими брызгами, обжигая плечо тихим бархатистым вздохом, а потом падает рядом и замирает. А Изуру обнимает его осторожно и молчит, тяжело дыша.
- Нэээ, а мой маленький лейтенант оказывается извращенец. Аканна~, в следующий раз я не стану развязывать тебя, Изу-уру, - насмешливый шепот в самое ухо. – а теперь спи…
- А как же исследование, тайчо? – в полусне шепчет лейтенант.
- Исследование? – он сам уже ничего не помнит. - Ах да, исследование… Да, Изу-уру, ты доказал мне, что плацебо действует.
И, пока не успел понять и возмутиться, снова давит реяцу, но теперь мягче, окутывая, как одеялом, и клоня в сон, и сопротивляться ей никак...
- Спи, Изу-уру, спи. Теперь я часто буду играть с тобой. Пока что… - он улыбается, чуть печально, чуть хищно, чуть неправильно, как только он умеет. И проводит кончиком пальца по постепенно затягивающемуся порезу.
Утром Изуру открывает глаза в собственной комнате. У него ничего не болит, ничто не напоминает о прошедшей ночи, и вообще все происходившее тогда кажется сном, то ли кошмаром, то ли… неважно чем. Просто сном. И, облегченно-разочарованно потягиваясь, лейтенант проходит мимо зеркала и в распахнувшемся косоде видит розоватые полосы шрама на груди. 私… И никак иначе…
***
- Ши-чан, ну прости меня, не дуйся! Я так больше не буду делать!
- Еще чего… В жизни не прощу. Сначала дал мне такого милого девственника, а потом отобрал на полпути…
- Что? Девственника? Аканнааа, Ши-чан, ну как ты моглааа…

моретри. невсеиненевинно. послеухода

Со дня предательства прошло достаточно времени. Даже жизнь отряда практически вернулась в свое нормальное русло. Ежедневные тренировки, построения, груда отчетов, которые лейтенант писал и в присутствии тайчо, пишет и сейчас, с определенной частотой собрания лейтенантов в десятом, которые с некоторого времени он перестал посещать по вполне известной причине. На него смотрели с сочувствием, но он лишь улыбался в ответ. Не он первый, не он последний, да и в конце концов, не он один. Рангику… Капитан третьего отряда превзошел своих, скажем так коллег. Встречи с ним ждут сразу два лейтенанта… за исключением всех остальных, желающих его смерти. Но не стоит, не стоит думать об этом, отряд превыше всего, допускать посторонние мысли сейчас недопустимо. Если не сказать опасно. Для него самого.
Он снова засиделся. Давно за полночь, отчеты вымотали настолько, что ничего вокруг Изуру не видит, а тем временем за окном разыгралась гроза. К себе теперь при всем желании не попасть, ноги отказываются и просто стоять, какой уж тут бежать под ливнем. Спасибо капитану, диван в кабинете всегда является спасением в такой ситуации. Да, спасибо… Устроившись на диванчике и свернувшись клубком, Кира снова задумался. О тайчо, о его уходе, о его, когда-нибудь, возвращении… И о своей вине. Что не удержал, не остановил, не сказал… Бурный день, монотонная работа и собственные раздумья сделали свое дело: сам не заметив, Изуру заснул.
За закрытыми веками мелькают вспышки молний, а гром раздирает уши ужасающим грохотом. Изуру не знал, сколько проспал, но не думал, что много. Открыв глаза, он огляделся. Все как и было, лейтенант совершенно ничего не менял после ухода предателей. С самого начала, почти сутки напролет проводя в кабинете и ожидая возвращения тайчо, Изуру просто смотрел в одну точку и молчал. Ждал. Теперь нет уже. Ни к чему это.
Молнии загораются и гаснут, выхватывая то один, то другой угол комнаты. Лейтенант смотрит задумчиво на странно белое пятно у стены, которого там быть не должно и до которого не достает свет, и пытается вспомнить, что же там стоит. Наконец особо сильная вспышка дотягивается частично и туда, и дыхание замирает. Белые складки подола и кусочек бирюзовой ткани на поясе. Он ведь не ошибается? Он все правильно увидел? И шелест голоса в темноте.
- Изу-уру…
Для галлюцинации слишком поздно и неожиданно, они давно не появлялись, а когда и приходили, то были иными, эта форма для него внове. А для негаллюцинации слишком… просто невозможно. Он уже не вернется, он не посмеет и нет нужды. Так почему же так…
- Тайчо… - выдыхает он слабо и не движется с места, просто вглядываясь во тьму. И снова шепот.
- Изу-уру. Ты ждал меня? – и уже более грустно. – скажи, как долго ты ждал меня, прежде чем перестал верить?
- Простите меня, тайчо, я так виноват перед вами, - он срывается с места в порыве подбежать, но Гин останавливает его спокойным движением руки. – почему, тайчо?
- Ты прав, Изу-уру, - он снова насмешлив, это его стихия, и он верен ей. – ты прав, ты очень виноват. И так просто прощать тебя я не собираюсь.
- Что же делать, тайчо? Что мне сделать? – он почти в отчаянии. Закусив губу, Изуру всматривается в фигуру капитана и незаметно сжимает взволнованно кулаки. Что, если не простит?..
- Подойди, - легкий повелительный кивок, разрешающий приблизиться, и Изуру бежит к нему, замирая в полушаге и молча ожидая дальнейших указаний. Тайчо понимает это. – ты скучал, Изу-уру?
- Я ждал вас, - тихо, не поднимая головы.
- Почему же не пошел следом? Не мог? – насмешливо спрашивает лис, скрестив руки на груди. – не мог найти дороги за мной, Изу-уру? – в голосе вдруг появляются опасные нотки.
- Сейчас вы заберете меня с собой, тайчо? – по-прежнему глядя в пол, лейтенант практически готов провалиться на месте. Как же так, он не пошел за ним. Даже не подумал об этом.
- Нееет уж, Изу-уру… Еще чего захотел, - он насмешлив, но злость слышится в каждом звуке его голоса. И это так странно, что Изуру даже поднимает на секунду глаза, чтобы лишь взглянуть, как это, и снова опустить, но Гин ему не позволяет, цепко хватая за подбородок и поднося свое лицо почти вплотную. Сощуренные глаза приоткрыты шире чем обычно, в них отражаются отблески молний, искры злобы и чего-то еще… чего-то, чему Изуру пока не может дать имя. – сейчас забрать? Ты не пошел сразу, с чего мне забирать тебя сейчас? Отвечай мне, ну?
Толкает его в стену, прижимая своим телом, хватает за горло и шипит в губы.
- Ты очень виноват, мой маленький лейтенант. Ты знаешь это? Хочешь моего прощения?
Ответить не хватает сил, не говоря уж о воздухе, и Изуру просто кивает, но тайчо недоволен.
- Хочешь или нет, я не слышу? – повторяет он, чуть ослабляя хватку, но лишь чтобы впустить хоть немного воздуха. Изуру хрипло вздыхает и шепчет сбивчиво.
- Хочу, тайчо, хочу. Простите меня, прошу вас, я больше не повторю своей ошибки.
- Очень хорошо, Изу-уру. Просто замечательно. Но однажды ты уже совершил ее, не так ли? – пристальный взгляд из-под почти сомкнутых ресниц. - Ты не считаешь себя виноватым?
- Считаю. Поэтому, тайчо, что я могу сделать, чтобы вы простили меня?
- Думаю, у меня есть идея на этот счет… - щурится еще сильнее, хотя до этого казалось, что сильнее некуда. Пальцы требовательно сжимают шею, вновь перекрывая кислород и придушивая, чуть отросшие ногти впиваются в кожу, и лейтенант болезненно щурится, но не издает ни звука протеста и не делает никаких попыток сопротивления. Гин одобрительно хмыкает. – умница, послушный мальчик… Дальше ты будешь так же послушен. Так ведь? – и, не дожидаясь ответа, резко накрывает губы своими, больно, до крови почти прикусив нижнюю. Испуганно-удивленно распахнув глаза, Изуру вздрагивает, уставившись в лицо тайчо.
- Что… вы делаете, тайчо?.. – с трудом шевеля непослушным языком, выдыхает в губы своему бывшему капитану, уперевшись руками в грудь и слабо пытаясь оттолкнуть. Тот, не отвечая, сильнее придавливает его, своим телом вжимая в стену и придерживая, так как дрожащие колени готовы подкоситься, отказываясь держать светловолосого аристократа, не привыкшего к подобному. – Что?..
- Молчи, Изу-уру. Не мешай… - шепот ядовитой змеей вползает в сознание, и секунду спустя острые зубы сжимаются на мочке уха, а раскат грома поглощает сорвавшийся с припухших губ стон. Запрокинувшаяся голова открывает беззащитную шею, которую Гин больше не сжимает. Вместо этого его рука скользит в прорезь косоде, проводя ногтями по ключицам и груди, отодвигая ткань и оголяя сначала одно плечо, за ним второе, исследуя горячее тело, подрагивающее под кончиками пальцев. Второй рукой предатель быстро развязывает оби и полностью стягивает косоде с лейтенанта, потерявшегося в пространстве и ощущениях.
Изуру вздрагивает, когда прохладные ладони, минуя ткань хакама, ложатся ему на бедра, спокойно, но властно притягивая и чуть поглаживая. Язык скользит от уха вниз, потом зубы смыкаются на шее, вырывая вздох восхищения, смешанного с диким ужасом непонимания. Гин проводит кончиком языка по оставшейся красной отметине, и ноги, не выдержав, все-таки подводят своего хозяина, подкосившись, отчего Изуру медленно оседает на пол, тяжело дыша.
- Я не понимаю, тайчо…
Сердито шикнув, Гин толкает его в грудь, опрокидывая на спину и нависая, внимательно оглаживая обнаженную грудь и живот, царапая его и прижимая к полу, словно показывая, что теперь ему так просто не уйти. Дернувшись, Изуру вновь пытается вырваться, целую секунду пытается, пока властные руки не перехватывают его за запястья, лишая свободы движения и словно распиная.
- Еще раз дернешься – рассердишь меня и получишь больше… - не угроза, просто факт, и так и будет, но Изуру все равно боится и пытается вырвать руки.
- Тайчо, отпустите. Простите меня, - сбивчиво шепчет он, неосознанно всхлипывая непонятно отчего. И дугой выгибается, когда, коленом жестко раздвинув ему ноги, тайчо трется бедрами о пах, нажимая и дразня, ясно показывая свои намерения. Впрочем, это было понятно уже давно, но наивный лейтенант до последнего надеялся, что капитан шутит, как и всегда. Надеялся и боялся этого… - Отпустите…
- Я уже простил тебя, Изуур-у… Теперь просто накажу, чтобы это не повторилось, - приторная насмешка растворяется на губах шинигами. И снова становится нестерпимо жарко, ведь вдруг оказывается, что между кожей и кожей больше ничего не осталось, и плавятся, соприкасаясь тела, и страшно, что будет дальше, еще более – что это сон, который вдруг оборвется, но пока он продолжается, а ладони требовательно избавляют его от остатков одежды.
Тайчо умело доводит до сумасшествия, прижимаясь, кусая, целуя, шепча что-то успокаивающее, но сквозь все это Изуру вдруг чувствует, как прохладные пальцы скользят между ягодиц, а потом резко врываются внутрь, растягивая и разминая узкое кольцо мышц. И он вскрикивает от боли и пытается отстраниться, судорожно вздрагивая, шепчет сипло о прощении, просит отпустить его, пока вдруг не вскрикивает уже по-другому, сладостно прикрывая глаза и закусывая губу. А тайчо усмехается и сильнее вталкивает пальцы внутрь, вызывая новый вскрик, и руки обхватывают неосознанно шею, а тело гнется навстречу, желая большего.
- Как опрометчиво с твоей стороны, Изу-уру… - Гин вытаскивает пальцы, не собираясь больше ждать, и, несмотря на запоздавший испуганно-протестующий вздох, входит одним плавным движением. Лейтенант кричит, болезненно зажмурившись и судорожно сводя колени, потом тонкие губы завладевают его губами и пьют с них каждый стон-крик-полувыдох, настойчиво лаская в глубоком поцелуе, и Кира задыхается от этого больного удовольствия, восхитительной боли, которая уже перестала быть таковой. Остался только жар внутри и на коже, чувство заполненности и текучая сладость, разливающаяся по телу с каждым новым движением тайчо.
И новые стоны смешиваются с тяжелым горячим дыханием, и, робко дрогнув вначале, неумелые руки бесстыдно притягивают к себе, прижимают, обнимают, умоляя не останавливаться, продолжать, дать больше. Гин чуть улыбается и вбивается глубже, срывая вскрики снова и снова, и хриплым бархатом голоса обволакивает остатки разума.
- Умница… Послушный мальчик… Да, Изу-уру!..
И от голоса лейтенант совсем теряет самообладание и брызгает горячо на живот, сжимаясь и вздрагивая неровно. И, зажмурившись, находит губы губами, впиваясь и глуша в них последний стон. И тайчо тоже не может продолжать, финишируя вслед за ним, и шепчет, чуть насмешливо.
- Наказание окончено, Изу-уру… На этот раз.
И, обняв, целует прикрытые веки.
- А когда будет следующий?.. – шепчет Изуру, на грани яви и сна.
- Скорее, чем ты думаешь, наивный маленький лейтенант… - усмехается Гин, приподнимая спящего уже шинигами. Вспышка молнии освещает открывшийся в воздухе черный провал. А следующая – совершенно пустую комнату.

@темы: Изуру, долбанное твАрчество, что нельзя читать, бредоносная оса, Гин

---

пиздецпочтиугадываютгады! Оо

раздватри

Ты в стиле стимпанк

Ваше имя В стиле стимпанк ты выглядишь примерно так:

все гадания на aeterna.qip.ru

Ты в стиле стимпанк

Ваше имя В стиле стимпанк ты выглядишь примерно так:

все гадания на aeterna.qip.ru

Ты в стиле стимпанк

Ваше имя В стиле стимпанк ты выглядишь примерно так:

все гадания на aeterna.qip.ru

бляяядасколькоможноизменяребенкаделать!сукаприятнох)

Ваш архетип - Ребенок

Ценности: веселье, беззаботность, новые возможности, юмор, оптимизм. Потребности:игра, обновление Мотивация: перспективы. Проявление архетипа: Самобытный человек, который считает, что жизнь прекрасна и удивительна. Фантазер и выдумщик, открыт ко всему новому, любит экспериментировать. Жизнь для него — радость и праздник. Видит во всем хорошее. Приятный человек, интересный и непредсказуемый. Независимый, нарушает запреты. имеет хорошую интуицию. Стиль управления: творческий. Большое внимание уделяется развитию творческого потенциала. Предположительная ориентация деятельности: изобретатель, хореограф, астролог, юморист. Лучшее проявление: индивидуалист, революционер. Худшее: анархист, бунтарь, строительство «воздушных замков», отрыв от реальности. Символ: Ангел. Воплощение: Гермес. Стихия: Воздух.

Пройти тест

@темы: тестики

---

тожпосмотрим...

моар

Вы самый обыкновенный человек

Вы, как все способны любить, ненавидеть, презирать, мечтать, надеяться, планировать свое будущее. Вас легко вывести из себя, но вы быстро отходите. Вы долго можете идти к намеченной цели. Редко рассчитываете на других людей, пытаетесь все взять в свои руки. Не когда не вините в своих проблемах ближних. Ваша жизнь это постоянный бег вперед и только иногда, когда совсем трудно, вы оглядываетесь назад. Если вам и придется когда-то взять руки оружие, то это будет в целях самообороны. По этому ваше лучшее оружие это — Glock-19, пистолет, калибр 9мм (9х39 Para), Австрия

Пройти тест

не совсем верится, но местами все же согласен...

...

Тест завершен, и я попробую рассказать, кого тебе следует остерегаться. Мне приходилось видеть этого демона мельком, так что толком рассмотреть его у меня не вышло. Да это в общем-то и не важно – они ведь могут напяливать любое обличие

Но, скорее всего, одет он будет экстравагантно, броско и стильно, говорить – споро, смеяться – часто. Вот только в какой бы ухмылке не растягивался его рот, глаза все равно останутся холодными, мертвыми и спокойными. Судя по твоим ответам, ты – его возможная жертва, так что оглядывайся почаще. Ты – без сомнения заметный человек и наверняка, умеешь получать удовольствие от жизни. Вряд ли ты часто впадаешь в тоску и меланхолию, скорее уж ярость и гнев. Твой разум гибок, ты умеешь принимать быстрые, рискованные решения, иной раз тебя опьяняет азарт…вот тут демон и расставляет свои ловушки. Пора познакомить тебя с твоей обратной стороной: жестокий, беспринципный субъект, использующий людей, как орудия для своих мнимых целей; тянуться к блуждающим огонькам и увлекать за собой в болото тех, кто тебя любит и верит. Наверное, ты и сам иногда осознаешь, что все это есть в тебе – ведь так часто другим приятно быть с тобой, приятно следовать за тобой. А демон превратит тебя в гаммельнского крысолова. Поверь, ты ценен для него не только сам по себе. Это как ожерелье из нанизанных на него кристаллов – людских душ, связанных друг с другом через тебя. Роскошное приобретение в коллекцию демона

Пройти тест

@темы: тестики

---

Доступ к записи ограничен

а теперь по заказу телезрителей...
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

@темы: чтобыбыло

---

28.06.2011 в 13:54

Пишет  absoluta:

Это интересно

17.02.2011 в 04:43

Пишет  Чудомоё:

Инстинкты.

Интересный тест мне встретился. Что для нас важнее в жизни.
Вы только в ответы сразу не подглядывайте
Особо не рассматривая фигуры, мысленно выбираем те, которые нравятся и записываем буквы.
Семь букв в столбик.
Смотрим в ответы.

ответы

А - инстинкт самосохранения
Б - инстинкт продолжения рода
В - инстинкт доминирования
Г - альтруизм, помощь людям, не требуя ничего взамен
Д - инстинкт исследования, стремление к знаниям
Е - инстинкт достоинства, отношение к себе
Ж - инстинкт свободы

д е б г ж а в

@темы: тестики

---

---

да. это оно самое. я всегда знал х)

27.06.2011 в 02:43

Пишет  I love my Blaine, my Marlboro and my tentacles.:

истерика
Я НИХУЯ НЕ УМЕЮ ВСТАВЛЯТЬ ВИДЕО В ДАЙРИ, ПОЭТОМУ ССЫЛКА.
ГОРБАТАЯ КРЫША БЛЕАТЬ!

з. ы. Т-Т-ТЫЫЫАААЙЧООО! почему мне никто не сказал ааааа?! жду же все-таки...

---

нумерологиятакаянумерология

Ваше число:

Девять

Роль в жизни: философ, праведник.
Черты, необходимые для обретения жизненного опыта: гуманность, романтизм, скромность, артистичность, любовь к ближнему, бескорыстие, идеализм, сострадательность, фанатичность, чувство потери и боли.
Девять - это символ всеобщего успеха, самое большое из всех элементарных чисел. Оно объединяет черты целой группы, что делает его контролирующим фактором, если оно развито в полной степени. Как трехкратное число 3 число 9 превращает неустойчивость в стремление.
Символ космоса. Такие люди крайне сентиментальны. Их легко растрогать, они умеют переживать чужую боль. Постоянно нуждаются в доказательстве любви к ним. Носители девятки - идеальные подчиненные, готовые работать сутки напролет. В браке они совершают подвиги, но им постоянно требуются ласка и поддержка.


Пройти тест по нумерологии:
День Рождения: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Месяц Рождения: январь февраль март апрель май июнь июль август сентябрь октябрь ноябрь декабрь
Год Рождения:

@темы: тестики

---

и вообще мы все козлы

26.06.2011 в 10:02

Пишет  Ада. Просто Ада.:

Ну да, да, я не верю в гороскопы, но как они совпадают...

23.06.2011 в 16:58

Пишет  Граф Дэлэйст Эррел:

Из интернета
Овен - истеричный козел. Второй по уровню самовлюбленности на всем зодиаке: типичного Льва типичный Овен таки переплюнуть не может. При общении с Овном следует помнить, что только он, несравненный и замечательный, всегда прав. У любого Овна есть пунктик, по которому этот конкретный Овен считает, что он самый лучший: он может быть самым красивым, самым сильным, самым опытным коллекционером черепашек с острова Чу-Чу...

Если вы посмеете засомневаться, Овен начнет вести себя как помесь шестнадцатилетки с бродящими гормонами и климактеричной тетки с перепадами температуры: он будет топать ногами, орать, кидаться разнообразными предметами, и может даже полезть в драку. А еще Овен всегда будет самым наглым образом хамить. Кто же виноват в том, что он один всегда прав? Об этом же надо рассказать всему миру, да.

Телец - ленивый козел. Это самый дикий тормоз на всем зодиаке. Он абсолютно все делает медленно. Когда Телец пытается думать, то у него в глазах отражаются скрипящие шестеренки. Если кто-то посмеет его поторопить, высказав ту сугубую истину, до которой Телец попытается додуматься, то Телец оскорбится, и назло вам продолжит думать. Впрочем, дойдет до того же самого вывода.

Невероятно скучен, его невозможно дотащить куда-то дальше соседнего дивана. Ни один другой знак не обожает пожрать больше него. Любые просьбы игнорирует, ибо несмотря на природное тугодумие, упрям аки молодой (или старый) бычок с отвисшим пузиком.

Близнецы - бесчувственный козел. Больше всего на свете обожает трепаться на отвлеченные темы, отвечающие его собственным интересам. О своих интересах при общении с Близнецами можно спокойно забыть. Близнецы - эдакая бабочка, которая летит туда, где можно нажраться от души. Один из самых больших алкашей на всем зодиаке. Страдает оттенком клоунады, обожает играть на публику дешевые спектакли. Серьезно с этим человеком разговаривать невозможно, будет отшучиваться или в открытую хамить. Дома застать его невозможно, будет шляться по всем возможным друзьям. Обожают приврать, в умении вешать лапшу на уши уступают только Стрельцам.

Рак - в противоположность предыдущему, чувствительный козел. Способен впасть в депрессию от любого неправильно сказанного слова, самый большой нытик и плакса на всем зодиаке. За себя постоять практически неспособен, будет прятаться за спиной у родственников и близких друзей.

Жадный до безумия, денег в жисть не даст, но на себя родного все спустит, если в голову ударит. Смотрит в рот всякому, кто его похвалит. За любым, кто его похвалил, будет бегать как верная собачка-зомби.

Лев - самовлюбленный козел. По самовлюбленности обошел абсолютно все остальные знаки. Он - царь, патриций, Бог, а вы - гамно, и нииппет. В отличие от Овна, превосходит других людей абсолютно во всем, нет ничего такого, что он не умеет и не знает. Люди созданы, чтобы ему служить, поклоняться и приносить в жертву себя и мелких млекопитающих в виде обеда на тарелке.

Часто оказывается непризнанным гением. Больше всего на свете обожает внимание. Брезглив до безумия. Однако больше любого другого знака ведется на всякую фигню: обдурить его может даже пятилетка. Ибо один Лев умный, а остальные - сэмэ выше.

Дева - хитрый козел. Просчитывает любую ситуацию от начала до конца. Пассивен, выглядит слабым и безвольным, хотя на самом деле в хитрости уступает только, пожалуй, Скорпиону. Но в отличие от вышеназванного, не обладает ни одной чертой характера, которая свойственна человеку, а не роботу. Живет по расписанию, делает все так, чтобы было "правильно". Абсолютно сух и безэмоционален.

Ага, со стороны кажется, что под суровой оболочкой кроется тонкая душа и полное чувств сердце, однако фиг. Это - биоробот, самовыполняющий определенную программу. Для достижения цели и общественной пользы, не дрогнув, расстреляет сотню человек за день и зверски задушит щеночка. Не испытает от этого никакого удовольствия, но и морщиться не будет.

Весы - капризный козел. Такой же брезгливый, как и Лев. Отличается своей сутяжностью, самая большая сутяга в Зодиаке. Как маленькая собачка, гавкает на всех, кто неспособен оказать реального сопротивления. Не смотрите, что написано в среднестатистических гороскопах, Весы обожают ругаться. Любит демонстрировать показушное благородство, которое в трудную минуту оборачивается подлостью. Навязчивы до безумия, пристает как банный лист к заднице.

Скорпион - козел-садист. Самый мерзкий характер на всем зодиаке. Деспот, все стремится контролировать самостоятельно. Место женщины у Скорпиона - на кухне. Редкостное хамло. Мстителен как кошмар, если вы чем-то ухитрились его обидеть - это конец, будет помнить до конца жизни, и рано или поздно отомстит.

Вообще, он так же обидчив, как Рак, но не расползается как тряпка. Скорее, полезет в драку или начнет придумывать коварные планы уничтожения обидчика. Как и Дева, способен расстрелять сотню человек за день и зверски задушить щеночка, но в отличие от Девы, получит от этого удовольствие.

Стрелец - занудливый козел. По занудству в чем-то превосходит даже Козерога. Занимает почетное третье место по самовлюбленности, после Овна и Льва. Считает хорошее настроение важнейшей добродетелью, бегает от проблем, ненавидит дискомфорт и ссоры. На всю жизнь остается ребенком. Главный маменькин сынок зодиака.

Несмотря на противоположность знаков, жутко похож на Близнецов. Болтлив до безумия, будет нудить о какой-то интересующей его теме до потери пульса и сознания. Часто труслив, дико боится ответственности в любом виде. Врет аки сивый мерин. Просто потому что ему нравится сам процесс.

Козерог - просто Козлина. Ставит цель и прет к ней аки ослица мужского пола, ну прям совсем как Дева. Только Дева делает то, что приказано, а Козерог - то, что хочется. Если Козерогу взбрела в голову какая-то муть, он этой мути добьется, идя по головам и отстреливая всех неугодных. При этом, в отличие от Скорпиона, прекрасно заметет следы и спокойно забудет.

Козерогу плевать на все, кроме своей цели. Ради цели предаст любого человека. Страдает подлостью, будет улыбаться в лицо и говорить гадости за спиной - если ему это выгодно, конечно. Эта консервативная зараза без выгоды для себя ни в жисть ничего не сделает.

Водолей - безответственный козел. Обожает состроить из себя циника похлеще, чем Скорпион. Алкаш, легко конкурирующий с Близнецами. Чаще пьет не потому, что хочется, а потому что друзья обязывают. Помнит абсолютно все, кроме своих обещаний, клятв и фразы: "Это был самый последний раз, больше никогда!", сказанной им самим.

Как и Лев, является непризнанным гением. Обладает некоторой схожестью с Овном: окружающие должны признать в нем единственный пунктик. Для Водолея это его незаурядная гениальность. Все, абсолютно все Водолеи гениальные гении. Способен любить исключительно своих бесконечных друзей. Все остальные в расчет не принимаются.

Рыбы - слабый козел. Самый слабый знак зодиака. Боится трудностей в любом виде. Патологически зависит от всех окружающих. От окончательного превращения в половую тряпку его защищает только огромная броня эгоизма и самовлюбленности, которая иногда достигает масштабов Льва. Также помогают врожденная хитрость и часто подлость. Больше всего на свете обожает валяться на зеленой травке, мечтая о лучшей жизни. При этом ему обязаны регулярно приносить пожрать. Вероятности, что кто-то не будет за него готовить, убирать и выполнять прочие низменные обязанности, Рыбы не признают. Даже не то, что не признают, это для них просто немыслимо. И ведь всегда получают, чего хотят.