Fuck your obsession, I don't need that shit
и как вы меня еще не прогнааали, откуда взялся... не знаю, что вам понравится. можно, я вам подгоню к случаю такую вот хреновинку?
Приглушенный красный свет расползается по стенам клубами сладкого дыма, скрадывая очертания и размывая сознание. Бокалы блестят и бесят чистотой и прозрачностью, звенят мелодично, практически под музыку, ненавязчиво льющуюся жидким медом, проникающую в уши и рассеивающую внимание и так совершенно никакое с непривычки.
— Впервые в подобном месте? – мягко и чуть снисходительно улыбается бармен. Прикрывает глаза на резковатый и немного нервный кивок, мелодично-успокаивающе мурлычет. – Не волнуйтесь понапрасну. Осмотритесь, выберите партнера и подойдите ко мне, я отведу вас в комнату.
— Вы? Почему вы? – выдавливает, сглотнув ком в горле.
— А почему бы и нет? – смеется тихо. – мой бордель, что хочу, то и делаю, — и уже мягче. — Не спешите, присмотритесь. Впереди вся ночь.
Снова кивает и оборачивается в зал. Взгляд скользит меж многочисленных возвышений, мировых сцен карманного масштаба, столиков, диванчиков, просто подушек. Там танцуют, сидят, стоят, лежат, извиваются, призывно смотрят, распахивая манящие объятия, принцессы, феи и богини ночной жизни, молодые женщины и мужчины, ведь о вкусах не спорят, а здесь, в свете свечей и софитов, позволено все без исключения. Поймай одну из этих бабочек, и всю ночь она будет порхать в твоих руках, отдавая все, что только ни потребует заказчик.
Удар тока, раскат грома, выстрел в висок, взрыв где-то там под черепной коробкой или как там еще об этом пишут? Высокий хвост и непослушно выбившиеся пряди, падающие на лицо, ошейник, ремни и кожа, тонкие цепочки и длинные черные ногти. И полное спокойствие. Глаза встретились с глазами, губы сложились в тихую улыбку, без слов отвечающую, без слов говорящую «да», легкий наклон головы и вновь отводит взгляд. Но выбор уже сделан, ноги несут к столику у стены, и дрожащий голос вырывается из глотки.
— Не занято?
— Ты ошибся, я парень, — поднимает насмешливые и чуть грустные глаза, тут же прячет их за ресницами. – попробуй еще раз, может, больше повезет.
— Нет. Не важно. Ты не ответил.
— Не занято, — пожимает неспешно плечами и чуть сдвигается на диване, давая место. – ты уверен?
Кивок и смущенная улыбка. Садится рядом и смотрит в сторону, не решаясь задать вопрос или хотя бы просто поднять глаза.
— Влад, — даже голос улыбается. – а ты?..
— Евгений, — наконец смотрит в лицо, вновь встречается с пытливыми глазами и замирает.
— Стало быть, Eugène, — облокотился о стол и смотрит, чуть щурясь. – если позволишь, конечно.
Он говорит, что не против. Он говорит, что только за. Он смотрит с немым вопросом, который не осмеливается озвучить, и Влад сам поднимается плавно, берет его за руку и ведет к барной стойке, у которой пропускает чуть вперед.
— Я выбрал, — хозяин поднимает глаза, молчит секунду, и его лицо удивленно вытягивается.
— Что? Его? Но его… — Влад прикрывает глаза и кивает, чуть улыбается, губы хозяина так же складываются в улыбку. – нет, ничего. Идите за мной.
Лестница, неяркий свет, и все так же рука в руке, коридор, двери, ключ в замке и улыбка хозяина, тут же исчезнувшая за деревянной створкой. Щелчок замка изнутри. В комнате горят свечи. В комнате от потолка до пола окно, занавешенное темным бархатом с тяжелыми кистями понизу. В комнате огромная кровать с прохладными гладкими простынями. Влад садится на нее и проводит рукой рядом с собой, потом смотрит вопросительно.
— Eugène…
Тихий шелест шепота, прикрытые глаза, улыбка смята поцелуем, смеется прямо в губы, когда резинка сорвана с волос и те рассыпаются по плечам черным покрывалом, руки обхватывают, увлекая за собой на кровать, шепчет на ухо едва слышно:
— Seulement ce soir… ne que pour toi…
Предвидя вопрос, требовательно целует, прижимая к себе, не выпускает, плавит губы на губах, изгибается, жадно прося ласки, гладит кожу, без спроса проникая под одежду, расстегивая, стягивая, снова прижимая, снова прижимаясь, не дает оторваться до блестящих кругов перед глазами, когда еще секунда и задохнешься совсем. Потом отталкивает на кровать, с улыбкой встает напротив и, плавно покачиваясь, медленно избавляется от кучи всего, составляющего его одежду, сбрасывает небрежно на пол, кутаясь лишь в завесу волос, тряхнув головой, скользит обратно к нему, устраиваясь сверху, трется бедрами, прижимаясь, приникает близко, маняще проводит языком по губам и снова целует. Шепчет что-то, путаясь, перескакивая с языка на другой, тут же послушно затыкается и целует, когда рука хватает за волосы и прижимает. Они извиваются на кровати, сплетаются воедино, впиваясь губами-зубами-пальцами, хрипло стонут в унисон, теряя и роняя, пьют вздохи друг друга, кусаются и царапаются, оставляют синяки и засосы, кровавые полосы от ногтей, быстро дышат, рычат бешеным дуэтом, сумасшедше смеются, матерясь сорванным голосом, снова стонут… Быстро, жадно, горячо, неистово, изнуряющее долго, просто безумно, пока не вскрикивают, наконец, выгнувшись-сгорбившись, замирают, судорожно хватая ртом раскаленный воздух, по-прежнему прижимаясь и не выпуская друг друга. Простыни безжалостно смяты и испачканы алым и белым, искусанные припухшие губы кривятся во взаимных понимающих улыбках, неожиданно громко чеканят шаг часы на стене. Три часа ночи.
— Я приду сегодня снова? – хрипло выдохнул на ухо, сгребая в теплые объятия.
— Если хочешь… — чуть улыбается, прижимаясь. – Я не смогу сегодня, следующий выходной только через неделю…
Громко чеканят шаг часы, чадя, догорают свечи, хозяин борделя тихо посмеивается за барной стойкой, размышляя о превратностях судьбы и причудах некоторых сумасшедших посетителей.
осторожно, под картинками непотребство О.О
Приглушенный красный свет расползается по стенам клубами сладкого дыма, скрадывая очертания и размывая сознание. Бокалы блестят и бесят чистотой и прозрачностью, звенят мелодично, практически под музыку, ненавязчиво льющуюся жидким медом, проникающую в уши и рассеивающую внимание и так совершенно никакое с непривычки.
— Впервые в подобном месте? – мягко и чуть снисходительно улыбается бармен. Прикрывает глаза на резковатый и немного нервный кивок, мелодично-успокаивающе мурлычет. – Не волнуйтесь понапрасну. Осмотритесь, выберите партнера и подойдите ко мне, я отведу вас в комнату.
— Вы? Почему вы? – выдавливает, сглотнув ком в горле.
— А почему бы и нет? – смеется тихо. – мой бордель, что хочу, то и делаю, — и уже мягче. — Не спешите, присмотритесь. Впереди вся ночь.
Снова кивает и оборачивается в зал. Взгляд скользит меж многочисленных возвышений, мировых сцен карманного масштаба, столиков, диванчиков, просто подушек. Там танцуют, сидят, стоят, лежат, извиваются, призывно смотрят, распахивая манящие объятия, принцессы, феи и богини ночной жизни, молодые женщины и мужчины, ведь о вкусах не спорят, а здесь, в свете свечей и софитов, позволено все без исключения. Поймай одну из этих бабочек, и всю ночь она будет порхать в твоих руках, отдавая все, что только ни потребует заказчик.
Удар тока, раскат грома, выстрел в висок, взрыв где-то там под черепной коробкой или как там еще об этом пишут? Высокий хвост и непослушно выбившиеся пряди, падающие на лицо, ошейник, ремни и кожа, тонкие цепочки и длинные черные ногти. И полное спокойствие. Глаза встретились с глазами, губы сложились в тихую улыбку, без слов отвечающую, без слов говорящую «да», легкий наклон головы и вновь отводит взгляд. Но выбор уже сделан, ноги несут к столику у стены, и дрожащий голос вырывается из глотки.
— Не занято?
— Ты ошибся, я парень, — поднимает насмешливые и чуть грустные глаза, тут же прячет их за ресницами. – попробуй еще раз, может, больше повезет.
— Нет. Не важно. Ты не ответил.
— Не занято, — пожимает неспешно плечами и чуть сдвигается на диване, давая место. – ты уверен?
Кивок и смущенная улыбка. Садится рядом и смотрит в сторону, не решаясь задать вопрос или хотя бы просто поднять глаза.
— Влад, — даже голос улыбается. – а ты?..
— Евгений, — наконец смотрит в лицо, вновь встречается с пытливыми глазами и замирает.
— Стало быть, Eugène, — облокотился о стол и смотрит, чуть щурясь. – если позволишь, конечно.
Он говорит, что не против. Он говорит, что только за. Он смотрит с немым вопросом, который не осмеливается озвучить, и Влад сам поднимается плавно, берет его за руку и ведет к барной стойке, у которой пропускает чуть вперед.
— Я выбрал, — хозяин поднимает глаза, молчит секунду, и его лицо удивленно вытягивается.
— Что? Его? Но его… — Влад прикрывает глаза и кивает, чуть улыбается, губы хозяина так же складываются в улыбку. – нет, ничего. Идите за мной.
Лестница, неяркий свет, и все так же рука в руке, коридор, двери, ключ в замке и улыбка хозяина, тут же исчезнувшая за деревянной створкой. Щелчок замка изнутри. В комнате горят свечи. В комнате от потолка до пола окно, занавешенное темным бархатом с тяжелыми кистями понизу. В комнате огромная кровать с прохладными гладкими простынями. Влад садится на нее и проводит рукой рядом с собой, потом смотрит вопросительно.
— Eugène…
Тихий шелест шепота, прикрытые глаза, улыбка смята поцелуем, смеется прямо в губы, когда резинка сорвана с волос и те рассыпаются по плечам черным покрывалом, руки обхватывают, увлекая за собой на кровать, шепчет на ухо едва слышно:
— Seulement ce soir… ne que pour toi…
Предвидя вопрос, требовательно целует, прижимая к себе, не выпускает, плавит губы на губах, изгибается, жадно прося ласки, гладит кожу, без спроса проникая под одежду, расстегивая, стягивая, снова прижимая, снова прижимаясь, не дает оторваться до блестящих кругов перед глазами, когда еще секунда и задохнешься совсем. Потом отталкивает на кровать, с улыбкой встает напротив и, плавно покачиваясь, медленно избавляется от кучи всего, составляющего его одежду, сбрасывает небрежно на пол, кутаясь лишь в завесу волос, тряхнув головой, скользит обратно к нему, устраиваясь сверху, трется бедрами, прижимаясь, приникает близко, маняще проводит языком по губам и снова целует. Шепчет что-то, путаясь, перескакивая с языка на другой, тут же послушно затыкается и целует, когда рука хватает за волосы и прижимает. Они извиваются на кровати, сплетаются воедино, впиваясь губами-зубами-пальцами, хрипло стонут в унисон, теряя и роняя, пьют вздохи друг друга, кусаются и царапаются, оставляют синяки и засосы, кровавые полосы от ногтей, быстро дышат, рычат бешеным дуэтом, сумасшедше смеются, матерясь сорванным голосом, снова стонут… Быстро, жадно, горячо, неистово, изнуряющее долго, просто безумно, пока не вскрикивают, наконец, выгнувшись-сгорбившись, замирают, судорожно хватая ртом раскаленный воздух, по-прежнему прижимаясь и не выпуская друг друга. Простыни безжалостно смяты и испачканы алым и белым, искусанные припухшие губы кривятся во взаимных понимающих улыбках, неожиданно громко чеканят шаг часы на стене. Три часа ночи.
— Я приду сегодня снова? – хрипло выдохнул на ухо, сгребая в теплые объятия.
— Если хочешь… — чуть улыбается, прижимаясь. – Я не смогу сегодня, следующий выходной только через неделю…
Громко чеканят шаг часы, чадя, догорают свечи, хозяин борделя тихо посмеивается за барной стойкой, размышляя о превратностях судьбы и причудах некоторых сумасшедших посетителей.
осторожно, под картинками непотребство О.О
-
-
26.09.2011 в 16:26Особенно описание.
Этот текст покорил меня и я хочу на него что-нибудь теперь нарисовать.
Ну вот что вы наделали, а?...
-
-
27.09.2011 в 04:02-
-
27.09.2011 в 10:35-
-
27.09.2011 в 14:02-
-
27.09.2011 в 14:04-
-
27.09.2011 в 14:19